Фердинанд де соссюр и рождение структурной лингвистики. История лингвистических учений. Учебное пособие. Язык не есть организм

СОССЮР, ФЕРДИНАНД (Saussure, Ferdinand de) (1857–1913), швейцарский лингвист, один из основоположников современной лингвистической науки, а также структурализма как научной идеологии и методологии. Теоретические труды Соссюра ознаменовали поворот лингвистики от исторического и сравнительного изучения языков в их развитии (т.е. диахронии) к анализу языковой синхронии, т.е. структуры конкретного языка в определенный момент времени. Соссюр первым последовательно разграничил синхронический и диахронический подходы к языку. Его обращение к синхронии произвело революцию в лингвистике. При всей значительности появившихся с тех пор новых теорий и методов сам тип предложенных им синхронных структурных описаний играл определяющую роль в лингвистических исследованиях на протяжении почти всего 20 в.

Соссюр родился 26 ноября 1857 в Женеве (Швейцария) в семье французских эмигрантов. В 18 лет поступил в Лейпцигский университет в Германии, в 1880 получил степень доктора. Затем переехал во Францию, в 1881–1891 преподавал санскрит в Школе высших исследований в Париже. В те же годы Соссюр исполнял обязанности секретаря Парижского лингвистического общества и в этом качестве оказал весьма значительное влияние на развитие лингвистики. Позже, с 1906 по 1911, читал лекционные курсы по сравнительной грамматике и общему языкознанию в Женевском университете. Умер Соссюр в Вюфлане (кантон Во, Швейцария) 22 февраля 1913.

Еще студентом, в Лейпциге, Соссюр опубликовал Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках (Memoire sur le systeme primitif des voyelles dans les langues indo-européennes ). Мемуар (написанный в 1878), хотя и остался единственной работой, опубликованной Соссюром, сразу поставил его в ряд ведущих авторитетов в лингвистике того времени. Основываясь на чисто структурных соображениях, он предположил, что в индоевропейском праязыке – реконструируемом предке многих языков Европы и Азии – имелись особые фонемы, исчезнувшие в дочерних индоевропейских языках (таких, как санскрит, древнегреческий и латинский). Эта гипотеза, известная как ларингальная теория (утраченные фонемы были впоследствии условно названы ларингалами), помогла объяснить многие проблемы в изучении эволюции индоевропейской фонологической системы. Хотя многие ее положения не бесспорны, сам факт существования ларингальных фонем в праиндоевропейском языке ныне ни у кого не вызывает сомнений. В расшифрованном уже после смерти Соссюра хеттском языке были выявлены ларингальные фонемы, существование которых он предположил для праиндоевропейского языка.

Другой важнейший труд Соссюра – Курс общей лингвистики (Cours de linguistique generale ) – был издан в 1916, уже после смерти ученого. Эта книга, в которой перу самого Соссюра не принадлежит ни одной строки, представляет собой реконструкцию курса, составленную по записям студентов учениками лингвиста Шарлем Балли и Альбером Сеше . Именно благодаря публикации Курса взгляды Соссюра на природу языка и задачи лингвистики получили широкую известность.

Среди многочисленных теоретических положений Курса особенно важно различение диахронической (исторической и сравнительной) и синхронической (дескриптивной) лингвистики. Соссюр доказывает, что диахроническое исследование должно основываться на тщательно выполненных синхронических описаниях. Ученый полагал, что исследование изменений, происходящих в историческом развитии языка, невозможно без внимательного синхронного анализа языка в определенные моменты его эволюции. Сопоставление же двух разных языков возможно лишь на основе предварительного тщательного синхронного анализа каждого из них. Наконец, по Соссюру, лингвистическое исследование только тогда адекватно своему предмету, когда учитывает как диахронический, так и синхронический аспекты языка.

Второе важнейшее положение теории Соссюра – различение между знанием языка его носителем и использованием языка в повседневных ситуациях. Соссюр подчеркивал, что лингвисты должны отличать набор единиц, образующих грамматику языка и используемых всеми его носителями при построении фраз на данном языке, от конкретных высказываний конкретных говорящих, которые вариативны и непредсказуемы. Общий для всех говорящих набор единиц Соссюр называл языком (la langue), а конкретные высказывания индивидуальных носителей языка – речью (la parole). Именно язык, а не речь является истинным объектом лингвистики, поскольку адекватное описание языка должно отражать систему элементов, известную всем его носителям.

Хотя ныне необходимость разграничения синхронического и диахронического изучения языков столь же очевидна для лингвиста, как и различение знания языка его носителем и использования последним этого знания, в эпоху Соссюра такой ясности не существовало. Эти различения, как и многие другие идеи ученого, стимулировали пересмотр традиционных лингвистических методов и, по словам известного американского лингвиста Леонарда Блумфилда , заложили «теоретический фундамент нового направления лингвистических исследований».

§ 1. ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ

Один из выдающихся лингвистов XX в., швейцарский языковед Фердинанд де Соссюр (1857-1913) родился в Женеве, в семье ученых. С детства проявилась его способность к языкам: он знал греческий и латинский языки. В 1875 г. де Соссюр начал заниматься в Женевском университете, а в 1876 г. переехал в Лейпциг, где сравнительное язы­кознание преподавали такие крупнейшие лингвисты того времени, как, Г. Курциус и А. Лескин. В Лейпциге он пробыл два года, интересуясь преимущественно сравнительным изучением языков. Результатом его занятий в этой области стало исследование «О первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» (1879); в этой работе характерное для младограмматиков описание отдельных фактов языка заменено jj£-_ _лостным описанием системы. Младограмматики холодно встретили труд де Соссюра. Высокую оценку исследованию молодого уче­ного дал Н. В. Крушевский, который полученные де Соссюром дан­ные пытался применить к анализу старославянского языка. (Творческие устремления И. Ч А. Бодуэна де Куртенэ, Крушевского и де Соссюра в этот период во многом совпадали; недаром де Соссюр говорил впослед­ствии,-что эти два русских ученых ближе всех подошли к теоретиче­скому рассмотрению языка.) Вопросам сравнительного языкознания посвящена и докторская диссертация де Соссюра «Родительный аб­солютный в санскрите» (1880).

С 1880 г. де Соссюр живет в Париже и принимает активное участие в работе Парижского лингвистического общества (с 1882 г.- замести­тель секретаря общества). С 1884 г. он приступает к чтению лекций в Высшей практической школе, и с этого времени его научная деятель­ности ограничивается преподаванием. Однако как иностранец де Сос­сюр не имел права возглавлять кафедру ни в одном из высших учеб­ных заведений Франции. В 1891 г. он возвращается на родину. В Же­невском университете он становится сначала экстраординарным про­фессором сравнительно-исторической грамматики индоевропейских языков, затем ординарным профессором санскрита и индоевропейских языков, а с 1907 г. руководит кафедрой общей лингвистики.

За"время преподавательской деятельности де Соссюр не опублико­вал ни одной общетеоретической работы, хотя продолжал заниматься теорией языка и логической классификацией языков. Его глубокие размышления над проблемами сущности языка нашли отражение в курсе общей лингвистики. Прочитанные де Соссюром в 190G-1912 гг.

три курса по общему языкознанию легли в основу «Курса общей линг­вистики» (1916), изданного посмертно; книга представляет собой за­писи его лекций Ш. Балли и А. Сеше 1 . «Курс общей лингвистики» по­лучил мировую известность, был переведен на многие языки и оказал большое влияние на становление разнообразных направлений лингвис­тики XX столетия.

§2. ИСТОКИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ

В основе лингвистической концепции Ф. де Соссюра лежит кри-_ тика взглядов младограмматиков, стремление глубже осмыслить структуру языка и сущность его основных единиц, использование дан­ных других наук для познания природы языка. Вместе с тем де Соссюр творчески воспринял достижения современного ему языкознания.

В решении основных проблем языкознания, о природе, сущности и специфике языка, на де Соссюра большое влияние оказали идеи

| французских социологов-позитивистов О. Конта, Э. Дюркгейма и

Г. Тарда (см. гл. 12, §3).

* В «Курсе позитивной философии» (1830-1842) Конт впервые вво­дит термин «социология». По Конту, описывать изучаемые явления надо без проникновения в их сущность, лишь устанавливать наименьшее число внешних связей между ними. Эти связи определяются на основе сходства явлений и их последовательного расположения по отношению друг к другу. Социологию Конт подразделяет на социальную статику, которая должна описывать состояние общества, и социальную динами­ку, исследующую воздействие моральных стимулов на преобразование мира.

Проблема сущности социальных явлений подробно разбирается в работе Дюркгейма «Метод социологии» (1899); он пишет, что общество - это «своеобразное психическое существо, ассоциация многих сознаний». Отрицая существование объективного мира, Дюркгейм считал, что объективно, вне человека, существует только так называемый «социаль­ный факт», «коллективное сознание», т. е. верования, обычаи, образ мыслей, действия, язык и т. д. Дюркгейм выводит «закон принуждения», согласно которому всякий социальный факт является принудительным: заставляя человека подчиниться, он в то же время предписывает чело­веку определенное поведение.

Эти идеалистические положения учения Дюркгейма оказали влия­ние на лингвистические взгляды де Соссюра. Как Дюркгейм считает, что общество - это механическая ассоциация многих сознаний, так и де Соссюр полагает, что^шк^- это «грамматическая система, по­тенциально существующая в каждом мозгу или, лучше сказать, в моз­гах целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них, он существует в полной мере лишь в массе» 2 . Дейст-

1 В 1957 г. швейцарский ученый Р. Годель опубликовал книгу «Рукописные
источники «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра», в которой ставит под сомне­
ние подлинность отдельных положений де Соссюра в таком виде, в какбм они были
обнародованы Балли и Сеше. В настоящее время предпринята сводная публикация
текста книги в сопоставлении со всеми рукописными материалами.

2 Цит. по кн.: С о с с ю р Ф. д е. Курс общей лингвистики. М., 1933.

Вне дюркгеймовского закона принуждения также отмечается де Соссю-ром при анализе мотивированности лингвистического знака. Подчер­кивая обусловленность"языка, он"считает, что «если по отношению к изображаемой им идее означающее представляется свободно выбран­ным, то, наоборот, по отношению к языковому коллективу, который им пользуется, оно не свободно, оно навязано. <...> Языку как бы го­ворят: «Выбирай!», но прибавляют: «Ты выберешь вот этот знак, а не ■ другой». Де Соссюр рассматривает язык как такой социальный факт, ко­торый существует вне человека и «навязывается» ему как члену {данного коллектива.

I Влияние Дюркгейма сказалось также и на учении де Соссюра об
объекте и точке зрения в науке и языке. Дюркгейм утверждал, что мы
НоТГу^1Гг1]р^дотавлёниТо"""^альном мире лишь на основе субъектив­
ных восприятий. Де Соссюр, развивая эту мысль применительно к
языкознанию, пишет: «Объект вовсе не предопределяет точки зрения;
напротив, можно сказать, что точка зрения создает самый объект».
По его мнению, только «поверхностный наблюдатель» может допускать
реальность существования языка. Слова существуют лишь в той мере,
в какой они воспринимаются говорящим. Нпугпму w сщ факт суще­
ствования языка с оздает объект и^следов^нид^]1аша точказрения на
язык. " ~ ~ ---

Другой философ-социолог, Тард, в своей работе «Социальная до-jrHjja» (1895) объявил основой социальной жизни закон подражания. Соотношение общества и индивида - такова основная проблема со­чинения Тарда, для решения которой он привлекает и факты языка как социального явления. По Тарду, в обществе нет ничего, чего бы не бы­ло в индивиде. Но меньшинству людей отводится роль изобретателей, а уделом большинства остается подражание. Это положение Тарда сказалось в решении де Соссюром проблемы языка и речи: «Разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем: 1) социальное от индивидуально­го; 2) существенное от побочного и более или менее случайного». Од­нако де Соссюр не показал диалектики взаимоотношений между язы­ком и речью.

Де Соссюр был знаком и с трудами по политической экономии*. Ссылаясь на эти работы [в основном А. Смита и Д. Рикардо, которые говорят о двух типах стоимости (ценности) - потребительской и меновой], он утверждает, что для установления значимости (ценности) лингвистического знака необходимо: «1) наличие какой-то непохо­жей вещи, которую можно обменивать на то, ценность чего подлежит определению, и 2) наличие каких-то схожих вещей, которые можно сравнивать с тем, о ценности чего идет речь». На формирование теоретических взглядов де Соссюра оказала влия­ние также его критика положений сравнительно-исторического язы­кознания. Прежняя лингвистика, по мнению де Соссюра, слишком большое место уделяла истории и потому была односторонней: она изу­чала не систему языка, а отдельные языковые факты («сравнение - не

1 См.: С л юса рев а Н. А. Главное в лингвистической концепции Ф. де Соссюра.- «Иностранные языки в школе». 1968, № 4.

более как средство воссоздания прошлого <...>; состояния привхо­дят в это изучение лишь отрывочно и весьма несовершенным образом. Такова наука, основанная Боппом; поэтому-то понимание его языка половинчато и шатко». Хотя сравнительно-историческое языкознание 80-х годов XIX в. и достигло значительных успехов, но не все ученые полиостью соглашались с учением младограмматиков. Американский языковед У. Уитней, русские" лингвисты И. А. Бодуэн де Куртенэ и Н. В. Крушевский и др. пытались ставить и решать крупные теоре­тические проблемы. -*

В книге Уитнея «Жизнь и развитие языка» (1875) де Соссюр мог познакомиться с такими проблемами общего языкознания, как взаимо­отношения языка и мышления, отношения индивидуального и социаль­ного явлений и т. п. Уитней определяет язык как совокупность зна-\ ков, употребляющихся для выражения мыслей. Он отмечает две особен­ности знаков человеческого языка: их произвольность и условность. / Произвольность знака заключается в отсутствии связи между словом/ и выражаемой им идеей, а условность - в использовании его тем об-щесгвом, к которому принадлежит говорящий. Считая язык комп­лексом соотносительных и взаимопомогающих частей, Уитней прибли­жался к признанию системного характера языка.Он пытался также уяс­нить структуру языковых единиц, взаимоотношения их компонентов. Сравнение лингвистических взглядов Уитнея и де Соссюра показывает несомненное влияние американского языковеда, но де Соссюр не повто­ряет, а переосмысляет положения Уитнея 1 .

Де Соссюр высоко ценил и работы русских языковедов Бодуэна де Куртенэ и Крушевского. Некоторые их положения также нашли отражение в работах де Соссюра; «очень многое, высказанное Соссю­ром в его глубоко продуманном и изящном изложении, ставшем все­общим достоянием и вызвавшем всеобщий восторг в 1916 г.,- писал Л. В. Щерба,- нам было давно известно из писаний Бодуэна» 2 .

В чем же совпадали теоретические взгляды де Соссюра, Бодуэна де Куртенэ и Крушевского и чем различались? Бодуэн де Куртенэ вы­двинул свое понимание системы языка как совокупности, части кото­рой связаны между собой отношениями значения, формы, звучания и т.д. Он говорил, что звуки разных языков имеют различное значение, сообразно с отношениями к другим звукам. В системе языка, основанной на отношениях, Бодуэн де Куртенэ выделяет уровни - фонетический, морфологический, семантический. Он постоянно указы­вает на историческую изменчивость понятия системы. Так же понима­ет язык и де Соссюр («дзык„есть система, все элементы которой образу­ют целое»). Правда, он основывает свое понимание системы на про­тивопоставлении как «частном случае отношений».

В «Курсе общей лингвистики» де Соссюра подробно разбирается такое противопоставление, как язык - речь, связанное с соотноше-

1 См.: Слюсарева Н. А. Некоторые полузабытые страницы из истории
языкознания (Ф. де Соссюр и У. Уитней).- В кн.: Общее и романское языкознание
М., 1972.

2 Щ е р б а Л. В. Избр. работы по языкознанию и фонетике, т 1 Л., 1958
с 14.

Ниём социального и индивидуального (психологического) в языке. Разграничивали язык и речь русские языковеды давно. Еще в 1870 г. Бодуэн де Куртенэ обращал внимание на отличие речи человеческой вообще от отдельных языков и говоров и, наконец, от индивидуального языка отдельного человека. Де Соссюр считает язык социаль­ным элементом речевой деятельности, а речь - индивидуаль­ным актом воли и понимания, т. е. противопоставляет язык речи. А в трактовке Бодуэна де Куртенэ язык и речь составляют взаимопро­никающее единство, они обусловливают реальность друг друга: индивидуальный язык существует лишь как вид языка. Де Соссюр трак­тует социальное как психологическое, противопоставляя его индиви­дуальному. Коллективно-индивидуальное существование языка, по -мнению Бодуэна де Куртенэ, предполагает нераздельность в языке индивидуального и общего, так как индивидуальное является одновре­менно и общечеловеческим.

Бодуэн де Куртенэ устанавливает законы развития языка во вре­мени и законы, обусловливающие функционирование языка в одновре­менном его состоянии, т. е. законы исторического развития языка, его динамики (то, что де Соссюр впоследствии назвал диахронией языка), и законы современного состояния языка (синхроническое, по де Соссю-ру, состояние языка). Де Соссюр противопоставлял синхроническую точку зрения диахронической, считал синхронический аспект более важным.

На становление и развитие творческих взглядов де Соссюра опре­деленное влияние оказала и теория о типах отношений в языке Кру-шевского. Положение слов в системе языка, считал Крушевский, оп­ределяется либо ассоциацией по смежности, когда связь между сло­вами осуществляется или в их линейной последовательности (например, внести деньги, большой дом), или в тождественности выражаемых ими значений, либо ассоциацией по сходству, когда слова соединяются на основании внешнего сходства или сходства по значению (например, борона, борозда - внешнее сходство; водить, возить, носить - общ­ность значения; ближний, весенний, внешний - общность суффикса). Де Соссюр также выделяет два типа отношений - синтагмати­ческие и ассоциативные. Под синтагматическими от­ношениями он понимал отношения, основанные на линейном характе­ре, опирающиеся на протяженность (пере-читать, человеческая жизнь); это ассоциации по смежности у Крушевского. Под ассоциативными отношениями де Соссюр понимал отношения слов, имеющих между со­бой что-то общее, сходных либо по корню (обучаю, обучать, обучение), либо по суффиксу (обучение, наставление), либо по общности значе­ния (обучение, просвещение, учение и т. п.); Крушевский называл та­кие отношения ассоциациями по сходству. Де Соссюр признавал толь­ко эти виды отношений, а Крушевский отмечал, что два типа отноше­ний не исчерпывают всех средств, которыми располагает наш ум для того, чтобы соединить всю массу разнородных слов в одно единое целое.

Де Соссюр исходил исключительно из противопоставления конкрет­ных единиц языка. Крушевский же обращал внимание на то, что их объединяет, что позволяет объединять слова в уме в системы или гнезда.

Несомненно сходство соссюровского определения знака как един­ства означаемого и означающего с определением знака, данного Крушевским: слово есть знак вещи, и представления о вещи (означае­мое) и о слове (означающее) связываются законом ассоциации в ус­тойчивую пару.

Итак, все проблемы, которые ставит де Соссюр в «Курсе общей линг­вистики» (системного понимания языка, его знакового характера, соот­ношения современного состояния языка и его истории, внешней и внут­ренней лингвистики, языка и речи), уже были поставлены в трудах его предшественников и современников: В. Гумбольдта, Уитнея, Бодуэна де Куртенэ, Крушевского, М. Бреаля и др. Засл уга_де_Сдссю-ра в том, что он, объединив эти проблемы, создал общую теорию язы­ка, правда, не свободную от противоречий и не дающую окончатель­ного решения всех вопросов.

§3. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЯЗЫКА. ТЕОРИЯ ЯЗЫКА И РЕЧИ

Проблема соотношения языка и речи была впервые поставлена
В. Гумбольдтом, затем ее пытались решить А. А^Потебня,и И. А,...Еа^,
__дуэн_де_ Куртенэ. Ф. де_Соссюр_также разрабатывает различные аспек­
ты этой проблемы. ,

Выделяя язык (langue) и речь (parole), де Соссюр исходит из свое­
го понимания речевой деятельности (langage) в целом, т. е. речь (ре­
чевой акт) и язык выделяются «внутри общего феномена, каким явля­
ется речевая деятельность». Речевая деятельность от­
носится и к индивидуальной, и к социальной сферам, вторгается в та­
кие области, как физика, физиология, психология, имеет внешнюю
(звуковую)" и внутреннюю (психическую) стороны. В концепции де
Соссюра она выступает как понятие человеческой речи вообще, как
свойство, присущее человеку. Язык же - только определенная часть,
правда, важнейшая, речевой деятельности («язык для нас - это рече- ,

вая деятельность минус сама речь»). Язык противостоит *

речи - этой второй стороне речевой деятельности. Соотношение между языком, речью и речевой деятельностью де Соссюр представ­ляет в виде схемы:

Синхрония
^язык <
речевая деятельность < ^диахрония

(langage) 1р вЧ ь

Речевая деятельность объединяет язык и речь, основное различие между которыми в том, что язык социален, а речь индиви­дуальна. Де Соссюр постоянно подчеркивает, что язык есть «со­циальный элемент речевой деятельности вообще, вдешнииТто""отноше­нию к индивиду, который сам по себе не может ни" создавать "язык," ни ■его изменять». В языке все социально, все обусловлено. Язык как со-~* циальный продукт усваивается каждым индивидом в готовом виде

(«язык - это клад, практикою речи отлагаемый во всех, кто принадле­жит к одному общественному коллективу»).

Однако, признавая социальный характер языка, де Соссюр под­черкивает и его психическую природу; язык - это «ассоциа­ции, скрепленные коллективным согласием, совокупность которых и составляет язык, суть реальности, имеющие местонахождение в мозгу». Это утверждение психич еского характера языка, психической сущно­сти лингвистического знаТГа* дало некоторым ученым основание гово­рить о психологическом социологизме лингвистической концепции де Соссюра.

Речь в теории де Соссюра - это «индивидуальный акт воли и по­нимания, в котором надлежит различать: 1) комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом с целью выражения своей личной мысли; 2) психофизический механизм, поз­воляющий ему объективировать эти комбинации». С другой стороны, £ечь__- «сумма всего, что говорят люди, и включает: а) индивидуаль­ные комбинации, зависящие от воли говорящих, б) акты говорения, равным образом производимые, необходимые для выполнения этих комбинаций. Следовательно, в речи ничего нет коллективного: про­явления ее - индивидуальны и мгновенны».

Язык и речь «тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и произво­дила все свое действие; речь в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; историческифакт речи всегда предшествует.языку». Признав в н у т ре ннее единство языка и речи, де Соссюр. ^ в то же время утверждает, что «это две вещи совершенно различные». 4) Столь неожиданный вывод обусловлен теми свойствами, которые он выделяет, определяя язык и речь:

1. Язык - социальный продукт, речь же всегда индивидуальна. Каждый акт речи порождается отдельным индивидом, а язык воспри­нимается в таком виде, в каком он завещан нам предшествующими поколениями. Следовательно, «язык не есть функция говорящего субъекта, он - продукт, пассивно регистрируемый индивидом <...>. Наоборот, речь есть индивидуальный акт воли и понимания».

2. Язык потенциально существует в каждом мозгу в виде грамма­тической системы; реализацией этих потенциальных возможностей является речь. (Как говорил де Соссюр, речь относится к языку, как исполнение симфонии к самой симфонии, реальность которой не зависит от способа исполнения.)

3. Язык отличается от речи, как существенное от побочного и случайного. Существенным в языке являются закрепленные "языковой практикой нормативные факты языка, а к побочным и случайным яв­лениям принадлежат всякого рода колебания и индивидуальные от-

Клонения в речи.

Такими различными свойствами может обладать один объект, их необходимо разграничить: «Язык, обособленный от речи, составляет предмет, доступный обособленному же изучению. <...> Не только наука о языке может обойтись без прочих элементов речевой деятель­ности, но она вообще возможна лишь, если эти прочие элементы к ней

не примешаны». Поэтому де Соссюр требует отдельного изучения каж­дой из сторон речевой деятельности, предлагая различать две науки - лингвистику языка, имеющую объектом изучения язык, и лингвистику речи, имеющую второстепенное значение и изучающую особенности индивидуальной речи. Исследователю, го­ворил де Соссюр, «надо избрать одну из двух дорог, следовать по кото­рым одновременно не представляется возможным; надо отдельно идти по каждой из них»; сам он занимался преимущественно лингвистикой языка.-?

--"""После выхода в свет «Курса общей лингвистики» появилось мно­жество толкований соссюровской системы «язык - речь». Одни уче­ные признают необходимость различения языка и речи, другие счита­ют его научно несостоятельным. Возникают споры и о том, какие линг­вистические единицы относить к языку, а какие - к речи; причина этих споров - в противоречивых высказываниях самого де Соссюра о разграничении языка и речи.

Заслугой де Соссюра является определение внутренних противоречий в речевых процессах. Но обнаружив эти про­тиворечия, он не заметил органической связи между ними. Его про­тивопоставление языка как социального продукта речи как "йндиви-" дуальному факту неверно. Язык является средством обще-н и я между людьми, этим определяется его социальный характер. Развитие языка обусловлено развитием того общества, нужды кото-

i рого он обслуживает. Воспроизведение языка множеством людей не может быть однородным: возникают различного рода индивидуальные отклонения, которые, в большей мере касаясь лексики, нежели грамма­тики и фонетики, не изменяют социального характера языка. Но и индивидуальная речь не может существовать в отрыве от языка. Если бы в речи не было ничего социального, она не могла бы служить сред­ством освоения языка.

Язык как нечто общее является целостным по своей структуре. Но формы проявления этого общего многообразны. Современные сред­ства массовой коммуникации (радио, телевидение, кино и т. д.)-это различные формы проявления языка. Такой же формой его реализации является и речь - устная и письменная, диалогическая и монологи­ческая и т. д. Речь не только индивидуальна, «к ней относится то, что вызывается данной коммуникативной ситуацией и может сойти на нет в другой коммуникативной ситуации. Язык и речь не только различа­ются, они немыслимы друг без друга» 1 .

§4. ЯЗЫК КАК СИСТЕМА

Главная заслуга Ф. де Соссюра перед лингвистикой заключается в том, что в начале XX в. он обратил внимание на необходимость изучения языка как системы, анализа того, что в языке, являясь внутренним, определяет его сущность как средства обще­ния.

1 Будагов Р. А. Язык, история и современность. М., 1971, с. 61-62.

Успеху «Курса общей лингвистики» де Соссюра в значительной мере содействовали и строгая логичность изложения, и яркие, не­ожиданные сравнения. Так, рассматривая язык как систему, де Сос-сюр сравнивает ее с шахматами: «...Язык есть система, подчиняющаяся своему собственному порядку. Уяснению этого поможет сравнение с игрою в шахматы, в отношении которой сравнительно легко отличить, что внешнее и что внутреннее: тот факт, что эта игра пришла в Европу из Персии,- внешнего порядка; напротив, внутренним является все то, что касается системы и правил игры. Если я деревянные фигуры заменю фигурами из слоновой кости, такая замена безразлична для системы; но если я уменьшу или увеличу количество фигур, такая пе­ремена глубоко затронет «грамматику игры».

Однако в приведенном сравнении содержится ряд неточностей. Прежде всего шахматы не знают национальных различий - правила игры всюду одинаковы. Язык же всегда обладает н а ц_д о н л л ь-irbTW"TF категориями, отличающими его от других национальных язы­ков. Далее, если при игре в шахматы для нас несущественна история их возникновения, то на оформление структуры языка всегда большое влияние оказывают условия, в которых язык формировался. Как бы чувствуя недостаточность приведенного определения, де Сос-сюр вводит в понятие системы элемент противопоставле-" н и я лингвистических единиц: подобно тому, как игра в шахматы сводится к комбинированию положений различных фигур, так и язык является системой, основанной на противопоставлении его конкрет­ных единиц.

/ Определение свойств того или иного лингвистического элемента ^путем сопоставления его с другими лингвистическими элементами - вот то новое, что отличает соссюровское понимание системного харак­тераязыка. Однако концентрация внимания только на противо­поставлениях привела к ограничению содержательной стороны язы­ка: «в языке нет ничего, кроме различий», «в языке имеются только различия без положительных моментов». Возникает вопрос - что же скрывается за этими различиями? Ведь они должны различать какие-то реальные объекты. К сожалению, де Соссюр не дает ответа на этот вопрос, он умалчивает о том, какие конкретные еди­ницы за этими отношениями скрываются, и призывает ограничить за­дачи лингвистики исследованием категории отношения.

Де Соссюр различает два типа отношений - синтагматиче­ские и ассоциативные. «Синтагматическое отношение всег­да налицо (in praesentia): оно покоится на двух или нескольких эле­ментах, в равной мере наличных в актуальной последовательности». При синтагматических отношениях лингвистические единицы выстраи­ваются в линию, и в силу принципа линейности каждая единица входит в сочетание с соседними единицами. Ъакие сочетания, опирающие­ся на протяженность, он называет си н та г м аГмиГ "Синтагма "мо­жет состоять из двух или нескольких единиц {re-lire - «пере-читать», centre tons - «против всех», la vie humaine - «человеческая жизнь», s"il fait beau tempe, nous sortirons - «если будет хорошая погода, мы пойдем гулять»).

К чему относятся синтагматические отношения - к языку или к речи? С одной стороны, де Соссюр говорит: «Надо отнести к языку, а не к речи все типы синтагм, построенных по правильным формам». Но с другой стороны, «в области синтагмы нет резкой грани между фактом языка, запечатленным коллективным обычаем, и фактом речи, зависящим от индивидуальной свободы».

Второй тип отношений де Соссюр называет ассоциативными: «...Ассоциативное отношение соединяет элементы отсутствующие (in absentia) в потенциальный, мнемонический ряд», они находятся «в моз­гу; они составляют тот запас, который у каждого индивида образует язык». Возникнув в мозгу человека, ассоциативные отношения объеди­няют слова по общности корня (франц. enseignement, enseigner, ensei-gnons; рус. обучаю, обучать, обучение) или суффикса (франц. enseigne­ment, armement, changement; рус. обучение, наставление, направление), на основе случайного сходства акустического образа (франц. enseig­nement и justement, где в первом слове -ment -суффикс существительно­го, а во втором - наречия; ср. рус. месиво и направо) или на основе общности значения (франц. enseignement, instruction, apprenlissage, education; рус. обучение, наставление, просвещение, учение, натаски­вание). Из приведенных примеров видно, что в ассоциативные отноше­ния де Соссюр включает не только морфологические, но и смысловые связи между словами, хотя он и признает, что наиболее характерными из них являются связи слов в пределах парадигмы словоизменения.

Де Соссюр придавал большое значение теории отноше­ний («вся эта совокупность установившихся (узуальных) отношений и составляет язык и определяет его функционирование»). Каждый член системы определяется по связи с другими ее членами как в простран­стве (синтагматические отношения), так и в сознании (ассоциативные, отношения).

Положение о системе языка как совокупности взаимозависимых элементов получило у де Соссюра конкретную реализацию в учении о двух типах отношений. Взаимодействие этих отношений выявляется в процессе речи, при составлении фраз всех типов, например, Что вам известно?, в которой мы подбираем нужный вариант вам из ряда тебе, нам и т. п.

Де Соссюр рассматривал языковую систему как математически точную систему. Он считал, что все отношения в языке могут быть вы­ражены в математических формулах, и для обозначения компонентов системы пользовался математическим термином «член». Де Соссюр отмечал две_.особенности системы: а) все члены системы находятся в равновесии, б) система является замкнутой.

Совокупность отношений определяет функционирование языка как средства общения. Этим обусловливается социальный характер языка. Но кроме языка существуют и другие социальные явления - полити­ческие, юридические и т. д. Что же отличает язык от других социаль­ных явлений? Знаковый характер, отвечает де Соссюр, «язык есть система знаков, выражающих идеи». Первостепенное зна­чение для понимания лингвистической концепции де Соссюра имеет его учение о языковом знаке.

§ 5. УЧЕНИЕ О ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ЗНАКЕ

Ф. де Соссюр так определяет язык с точки зрения его знаковости: «Язык - это система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа, причем оба эти элемента зТ5ака~в~"равной"мере психичны». Далее он разъясняет свое понимание знака: «мы называем знаком комбинацию понятия и акустического образа». Акустический образ - это не материальный звук, но отпечаток звука, представление, получаемое человеком по­средством органов чувств. Так как акустический образ является пси­хическим отпечатком звука и понятие обладает психическим ■свойством, то де Соссюр приходит к утверждению, что «языковой знак есть таким образом двусторонняя психическая сущность».

Поскольку в обычном употреблении знак обозначает только аку­стический образ, то де Соссюр, подчеркивая лингвистическую сущность своего определения знака, вводит специальные термины: «Мы предпо­лагаем сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины «понятие» и «а к у с т и ч е с КчИ й образ» соответ­ственно терминами «Ve н а ч а е м о е» и «означающее».

Языковые знаки не абстракции, а реальности, находящиеся в моз­гу человека. Они представляют собой те конкретные сущности", кото­рыми занимается лингвистика языка. В качестве примера языкового знака де Соссюр приводит слово как нечто центральное в механизме языка. Но так как знаками могут быть не только слова, но и часта слова, то «не в слове следует искать конкретную единицу языка».

Определив языковой знак как психическую сущность, де Соссюр заключает, что_лингвистика языка, наука, изучающая язык как си­стему знаков особого рода, является частью семиологии - науки о знаках вообще. А так как семиология - часть общей психологии, то языкознание (лингвистику языка) следует рассматривать как часть психологии.

Составив общее представление о лингвистическом знаке, де Сос­сюр устанавливает его особенности, отличающие его от единиц про­чих знаковых систем. Первый принцип лингвистического знака фор­мулируется им кратко: языковой знак произволен; связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольнаЛТох"п роизвольностью знака де Соссюр понимает отсутствие каких-либо отношений с обозна­чаемым этим знаком предметом. Так, понятие «сестра» не связано никакими внутренними отношениями с последовательностью звуков французского слова soeur и могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков.

Важность этого принципа огромна, ибо он «подчиняет себе всю лингвистику языка». Однако произвольность лингвистического знака ограничивается законами развития данного языка. Абсолютно произ­вольным знак является лигпь в некоторой части слов; в большинстве же слов в общей системе языка произвольность знака отнюдь не исклю­чает мотивированности. Если мы возьмем слово сорок, то оно ничем не мотивировано, внутренняя форма его неясна. Но слово пятьдесят, соотносящееся с составляющими его частями (пять и десять), уже мо-

тивировано. Внутренняя форма в слове пятьдесят так же прозрачна, как, например, в слове ледокол, а происхождение слов пять и десять без этимологического анализа уже неясно.

Существование мотивированных слов облегчает человеку овладение системой языка, так как полная произвольность знаков затруднила бы их запоминание. «Не существует языков,- пишет де Соссюр,- где нет ничего мотивированного; но немыслимо себе представить и такой язык, где мотивировано было бы все». ^Языки с максимальной немотивированностью он называет лексико-логи ч е ^ с _ к и " ми, ас минимальной - грамматическими. Это «как бы два полюса, между которыми развивается вся система, два встречных течения, по которым направляется движение языка: с одной стороны, склонность к употреблению лексикологического инструмента -■■ немо­тивированного знака, с другой стороны - предпочтение, оказываемое грамматическому инструменту - правилу конструкции». Так, по мнению де Соссюра, в английском языке значительно больше немоти­вированного, чем в немецком; примером ультралексикологического языка является китайский, а ультраграмматического - санскрит. Следствием"действия, принципа произвольности лингвистического знака де Соссюр считает антиномию «изменчивость - неизменчивость» знака. Неизменчивость знака заключается в том, что люди / употребляют знаки языка так, как установлено традицией предшест-1 вующих поколений («именно потому, что знак произволен, он не знает \ другого закона, кроме закона традиции, и только потому он может быть произвольным, что опирается на традицию»).

Но в то же время языковые знаки подвергаются изменению. Прин-\ цип изменчивости знака связывается с принципом непрерывности^) В процессе исторического развития языка изменчивость знака проявляется в изменении отношений между означающим и оз­начаемым, т. е. может меняться или значение слова, или звуковой со­став, или и звучание и значение [так, лат. песаге - «убивать» превра­тилось во французском языке в поуег - «топить (в воде)»]. «Язык по природе своей бессилен обороняться против факторов, постоянно передвигающих взаимоотношения означаемого и означающего»,- это одно из следствий произвольности знака, утверждает де Соссюр. V Де Соссюр выдвигает и второй принцип - принцип лине й н о-"* с т и знака. «Означающее, будучи свойством слухового (аудитив-ного), развертывается только во времени и характеризуется заимст­вованными у времени признаками: а) оно представляет протяженность, б) эта протяженность ле­жит в одном измерении: это - линия». Другими сло­вами, акустические образы не могут возникать одновременно, они сле­дуют друг за другом, последовательно, образуя линейную цепь.

Но ^последовательно могут располагаться только звуки слов, а каждый звук обладает своеобразными звуковыми признаками (глу­хость - звонкость, мягкость - твердость, взрывность и т. д.). При­чем эти признаки выступают в звуке не линейно, а объемно, т. е. звук одновременно обладает несколькими признаками. Следовательно, с точки зрения современной фонологии соссюровский принцип лин"ей-

Ности касается звуков в слове, а не фонем. Де Соссюр и сам говорит о том, что принцтглйнёйности характеризует речь, а не язык, следо­вательно, не может быть принципом лингвистического знака как члена системы.

Если главным для языкового знака является произвольность, то почему не наблюдается общей внезапной перемены в языке, состоящем из таких знаков? Де Соссюр указывает на четыре обстоятельства, пре­пятствующие этому:

1) произвольность знака «защищает язык от всякой попытки, на­правленной к его изменению»: нельзя решить, какой из произволь­ных знаков более рационален;

2) множественность знаков, используемых языком, затрудняет их изменение;

3) крайняя сложность языковой системы;

4) «в каждый данный момент язык есть дело всех и каждого <...>. В этом отношении его никак нельзя сравнивать с другими обществен­ными установлениями. Предписания закона, обряды религии, морские сигналы и пр. привлекают единовременно лишь ограниченное количе­ство лиц и на ограниченный срок; напротив, в языке каждый принимает участие ежеминутно, почему язык и испытывает постоянное влияние всех. Этого одного основного факта достаточно, чтобы показать невоз­можность в нем революции. Изо всех общественных установлений язык представляет наименьшее поле для инициативы. Его не оторвать от жизни общественной массы, которая, будучи по природе инертной, выступает прежде всего как консервативный фактор».

Одним из главных моментов в лингвистической теории де Соссюра
является его учение о ценности лингвистического знака, или о
его значимости. «Входя в состав системы, слово облечено не
только значением, но еще - главным образом - значимостью, а это
уже совсем другое. Для подтверждения этого достаточно немногих
примеров. Французское слово tnouton может совпадать по значению с
русским словом баран, но оно не имеет одинаковой с ним значимости,
и это по многим основаниям, между прочим, потому, что, говоря о при­
готовленном и поданном на стол куске мяса, русский скажет барани­
на, а не баран. Различие в значимости между баран и mouton связано с
тем, что у русского слова есть наряду с ним другой термин, соответ­
ствующего которому нет во французском языке». Иными словами,
значение слова в лексической системе одного языка может не соот­
ветствовать значению этого же слова в другом языке: по-русски
нельзя сказать «жаркое из барана», но обязательно - жаркое из
баранины, а по-французски gigot de mouton (дословно «жаркое из
барана»). »

Значение и значимость также не одно и то же: значимость входит в значение в качестве дополнения. Именно в разбиении семантики сл^ва на две части - значение и значимость- и заключается проникновение де Соссюра во внутреннюю систему языка: недостаточно одного кон­статирования факта, что слово имеет то или иное значение; его еще надо сравнить с подобными ему значимостями, со словами, которые мож­но ему противопоставить. Его содержание определяется лишь через

Г привлечение существующего вне его. Значимость знака определяется i только его отношением к прочим членам ^истемы языка. " Понятие ценности относится не только к словам, но и к любым яв­лениям языка, в частности к грамматическим категориям. Так, поня­тие числа есть в любом языке. Множественное число французского и старославянского языков или санскрита по значению одно и то же (обозначает множество предметов), но по значимости не совпадает. Если во французском языке множественное число противопоставляет­ся единственному, то в санскрите или старославянском, где кроме мно­жественного имелось еще двойственное число для обозначения парных предметов (глаза, уши, руки, ноги), множественное число противопо­ставляется и единственному, и двойственному. Было бы неточно при­писывать одинаковую значимость множественному числу в языках санскрите и французском, старославянском и русском, так как в сан­скрите или старославянском языке нельзя употреблять множествен­ное число во всех тех случаях, где оно употребляется во французском или русском. «...Следовательно,- заключает де Соссюр,- значимости множественного числа зависит от того, что находится вне и вокруг него».

Аналогичный пример можно привести с грамматической катего­рией времени. Значение времени имеется во всех языках, однако зна­чимость трехчленной категории времени в русском языке (настоящее, будущее, прошедшее) не совпадает со значимостью многочленной ка­тегории времени в немецком, английском, французском языках. На основе этих примеров де Соссюр приходит к выводу, что значимость является элементом системы языка, ее функцией. ""

Де Соссюр различает концептуальный и матери­альный аспекты ценности (значимости). Концептуальный аспект ценности - это соотношение означаемых между собой (см. примеры со словами баран и mouton). Материальный аспект ценности - это соотношение означающих между собой. «Важен в слове не звук сам по себе, но те звуковые различия, которые позволяют отличать это слово ото всех прочих, так как они-то и являются носителями значения». Это утверждение де Соссюр иллюстрирует примером русской формы родительного падежа множественного числа рук, в которой нет поло­жительного признака, т. е. материального элемента, характеризукГ-щего данную форму, а суть ее постигается через сопоставление с дру­гими формами этого слова (рук - рука).

Разработанное де Соссюром учение о значимости лингвистического знака имеет огромное значение для изучения лексической, граммати­ческой и фонетической систем языка. Но вместе с тем, с точки зрения марксистско-ленинской теории познания, оно содержит и ряд слабых положений. Де Соссюр считает, что мы наблюдаем «вместо заранее данных идей значимости, вытекающие из самой системы. Говоря, что они соответствуют понятиям, следует подразумевать, что эти по­следние чисто дифференциальны, т. е. определены не положительно своим содержанием, но отрицательно своими отношениями с прочими элементами системы». Отсюда следует, что значимость знака как часть содержательной стороны языка (означаемого) определяется отношением

Предмета не к реальной действительности, а к другим единицам языка, местом, занимаемым в системе единиц языка (значение слова баран определяется местом этого слова в системе языка, а не тем, что оно обозначает четвероногое парнокопытное животное). Если_для де Сос-сюра.понятия (значения) формирует система, то для советских языко-гедов они - - результат отражательной ((познавательной) деятельности дщдей. И от этого понятия не становятся ни заранее данными, ни пол­ностью совпадающими в разных языках 1 .

Де Соссюр исключает материальный субстрат из понятия ценности (значимости): «Ведь ясно, что звук, элемент материальный, не может сам по себе принадлежать языку. Он для языка нечто вторичное, лишь используемый им материал. Все вообще условные ценности (значимо­сти) характеризуются именно этим свойством не смешиваться с ося­заемым элементом, служащим им в качестве субстрата». Лингвистиче­ская категория ценности, чрезвычайно им гиперболизированная, за­мещает собой все.

Так, глубоко и тонко подмеченная особенность системы языка, будучи возведенной в абсолют, привела к пониманию системы языка как совокупности чистых отношений, за которыми нет ничего реаль­ного. Именно эта идея де Соссюра получила развитие у Л. Ельмслева, основоположника глоссематики, Копенгагенской школы структура­лизма (см. гл. 13, § 7).

Для доказательства положения о языке как системе чистых зна-чимостей (ценностей) де Соссюр обращается к проблеме взаимоотно­шений мышления и языка, или идеи и звука. Он считает, что наше мыш­ление представляет сббой бесформенную и смутную массу, где нет никаких реальных единиц, и похоже на туманность. Звуковая цепь тоже представляет собой столь же бесформенную массу, пластическую материю, которая делится на отдельные частицы. Расчленение обеих.масс происходит в языке, ибо он служит «посредником между_мышле-нием и звуком, ипритом таким образом, чтоТТх объединение неизбеж­но приводит к обоюдному разграничению единиц». Разделить язык и мышление, нельзя, ибо «язык можно... сравнить с листом бумаги; мысль - его лицевая сторона, а звук - оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную; так и в языке нельзя от­делить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого можно достигнуть лишь путем абстракции». Лингвист работает в пограничной области, где сочетаются элементы обоих порядков. Сравнение де Соссюра ин­тересно, но оно ничего не дает для понимания существа вопроса о взаимосвязи языка и мышления.

§ 6. УЧЕНИЕ О СИНХРОНИИ И ДИАХРОНИИ

Противопоставление языка и речи Ф. де Соссюр образна назвал первым перекрестком, встречающимся на пути лингвиста. Втяэым пе­рекрестком он назвал противопоставление с и н х р о hV и и

1 См.: Солнцев В. М. Знаковость языка и марксистско-ленинская теория познания.- В кн.: Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М., 1970.

диахрони и, т. е. рассмотрение языка как в данный момент его состояния, так и в плане его исторического развития. По словам де Соссюра, «синхронично все, что относится к статическому аспекту нашей науТш,~дйах]юнично все, что касается эволюции. Существитель­ные же с и н х р 0}Н ия и диахрония будут соответственно обозначать состояние, языка, и фазу эвЬлюции».

При изучении языка де Соссюр считает совершенно необходимым
отличать синхроническое его рассмотрение от диахронического и в
соответствии с этим различает две лингвистики - синхроническую
и диахроническую, конкретизируя задачи каждой из них: «С и н-
хроническая лингвистика займется логическими^ и
психологическими отношениями, связывающими сосуществующие
элементы и образующими систему, изучая их так, как. они восприни­
маются одним и тем же коллективным сознанием. Диахрониче­
ская лингвистика, напротив, будет изучать отношения,
связывающие элементы в порядке последовательности, не восприни­
маемые одним и тем же коллективным сознанием,- „
элементы, заменяющиеся одни другими, но не обра- м
зующие системы». О

Элементы языка, существующие одновременно или
следующие друг за другом во времени, де Соссюр
считал возможным располагать на осях одновремен­
ности (АВ) и последовательности (CD). Иллюстрируя D
эти положения, он говорил о поперечном и продоль­
ном срезах дерева: первый дает картину сосуществования,
т. е. синхронии, а второй - картину последователь­
ного развития волокон, т. е. диахронии.

Если синхроническая лингвистика изучает,язык как систему, то
^объект диахронической лингвистики не образует системы); иначе го-
^[Гворя, синхроническая лингвистика имеет дело с я з ы к о м, а диахрю-__
Шническая - с речью. Всякое языковое изменение индивидуально
«Щи является фактом речи; часто повторяясь, оно принимается коллектп- >.
bom и становится фактом языка. Таким образом, разграничение син- Д
хронической и диахронической лингвистик связано у де Соссюра с
различением языка и речи. --,..-..-

Две причины заставляют де Соссюра изучать язык методом двух лингвистик: а) многочисленность знаков «абсолютно препятствует единовременному изучению отношений во времени и отношений в си­стеме» и б) «для наук, оперирующих понятием ценности, такое разли­чение становится практической необходимостью». IV Какозы же взаимоотношения синхронической и диахронической лингвистик? Де Соссюр считает, что «язык есть система, все части ко­торой могут и должны рассматриваться в их синхронической связи. Изменения, ншюг^мкмцэоисходящие во всей системе в целом, до лишь в"отношений "одного или другого из ее элементов, могут изучаться толь­ко вне., её"." <...>" Это различие по существу между сменяющимися эле­ментами и элементами сосуществующими "<...> препятствует изучению тех и других в системе одной науки». Он отдает предпочтение синхро- " ническому изучению языка, ибо «синхронический аспект важнее диа-

7 ? а к. 169 ; 193

хронического, так как для говорящей массы только он - подлинная и единственная реальность».

Из противопоставления синхронии и диахронии де Соссюр сделал

серьезные выводы:

1. Он полагает, что в синхронии обнаруживаются одни силы, в диахронии - другие. Эти силы нельзя назвать законами, так как лю­бой закон должен быть общим и обязательным. Силы, или правила, син­хронного состояния языка часто бывают общими, но никогда не" ста­новятся обязательными. Силы диахронного состояния часто представ­ляются обязательными, но никогда не выступают как общие.

2. Де Соссюр утверждает, что синхронный план одного языка гораздо ближе к синхронному плану другого языка, чем к своему прошлому (диахронному) состоянию. Таким образом, получается, что синхронное состояние современного русского языка ближе к синхрон­ному состоянию, положим, японского языка, чем к диахронному состоянию старославянского языка. Несостоятельность подобной точки зрения очевидна.

Отрывать диахронию от синхронии, историю языка от современного его состояния неправомерно еще и потому, что система языка есть продукт длительного исторического -развития и многие факты совре­менного языка становятся понятными лишь тогда, когда известна его история. Для того чтобы в современном русском языке попять разницу между сочетаниями два дома и пять домов, надо знать, что представ­ляла собой форма двойственного числа дома, определившая это раз­личие.

Если в исследовании «О первоначальной системе гласных в индо­европейских языках» де Соссюр применяет принцип системности к I истории индоевропейских языков, то теперь он лишает историю языка системности. Де Соссюр считает, что система языка прояв­ляется только в синхронии, ибо сама по себе она неизменяема. Как же происходят изменения в языке? Оторвав диахронию от син­хронии, де Соссюр объясняет все языковые изменения чистой случай­ностью. Однако, чувствуя шаткость такого объяснения, он добавляет, что традиционная сравнительно-историческая грамматика должна уступить свое место описательной синхронной грамматике, на грам­матику, изучающую современное состояние языка, необходимо обно­вить историческим методом, который поможет лучше осознать со­стояние языка. Подчеркивая важность изучения синхронного состоя­ния языка, де Соссюр серьезно поколебал теоретические основы традиционного сравнительно-исторического языкознания и подгото­вил почву для появления новых методов анализа языка.

§7. ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ЛИНГВИСТИКИ |

Последним противопоставлением, на которое указывает Ф. де Сл> сюр и которое является также важным для понимания сущности язы­ка, является противопоставление внешней и внутренней лингви.стик, т. е. внешних и внутренних элементов языка.

Из внеязыковых факторов, влияющих на язык, де Соссюр отме­чает прежде всего связь истории языка, и истории нации. По его сло­вам, эти истории переплетаются и влияют друг на друга; с одной сто­роны, обычаи нации отражаются на ее языке, а с другой - в значи­тельной мере именно язык формирует нацию. Завоевания, колониза­ция, миграция, языковая политика оказывают влияние на границы распространения языка, на соотношение диалектов внутри языка, на формирование литературного языка и т. д. Великие исторические собы­тия (например, римское завоевание) имели огромные последствия для лингвистики. К внешней лингвистике де Соссюр относит также все то, что имеет отношение к географическому распространению языков и к их диалектальному дроблению.

Внеязыковыми, экстралингвистическими факторами объясняются

некоторые языковые явления, например „заимствования. Но внешние

факторы не., затрагивают (Самой системы язы]£а. Де Соссюр подчерки-

~вает\ "что они не являются определяющими, поскольку не касаются

самого механизма языка, Шю~в1]уГреннегб~строения.

Де Соссюр резко отграничивает внешнюю лингвистику от внутрен­ней. Проблемы о сущности внешнего и внутреннего в языке, о роли внешних факторов в той или иной мере касались В. Гумбольдт, И. А. Бодуэн де Куртенэ, X. Габеленци другие языковеды. Заслуга де Соссюра в том, что, выступая против изучения языка только в связи с историей народа, он привлек внимание языковедов к внутренней--лин гвисхи ке„-

Но разграничение де Соссюром внешней и внутренней лингвистик представляется явно несостоятельным. Считать язык социальным по своему характеру и в то же время отрицать влияние общества на язык - значит, допускать явное противоречие.

Из всего вышеизложенного логически следует вывод, который и заключает книгу де Соссюра: «Единственным и истинным объектом лин­гвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя». Де Соссюр прав, утверждая необходимость самостоятельного сущест­вования языкознания (лингвистика до начала XX в. была частью либо философии, либо психологии). Но лингвист, изучая язык, не может и не должен рассматривать язык «в самом себе и для себя». Нельзя отрывать язык от общества, нужды которого он обслуживает; нельзя забывать важнейшую функцию языка - служить средством общения. Требование изучать язык «для себя» неизбежно предполагает обедне­ние содержательной стороны языкознания».

§8, ЗНАЧЕНИЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ Ф. ДЕ СОССЮРА ДЛЯ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКОЗНАНИЯ XX в.

В 1963 г., когда отмечалось пятидесятилетие со дня смерти Ф. де Соссюра, известный французский языковед Э. Бенвенист писал, что в наше время едва ли найдется лингвист, который не был бы чем-то обя­зан де Соссюру, как едва ли найдется такая общая теория языка, в которой не упоминалось бы его имя. Несмотря на некоторое преувели-

Чение этой оценки, следует сказать, что положения теории деСоссюра оказали большое влияние на последующее развитие лингвистики.

Многие из теоретических положений де Соссюра были^ высказаны еще в работах представителей Казанской лингвистической школы - И. А. Бодуэна де Куртенэ, Н. В. Крушевского, В. А. Богородицкого. Эти ученые самостоятельностью и оригинальностью лингвистического мышления разрушали привычные каноны классического языкознания. Советский языковед Е. Д. Поливанов, учившийся у Бодуэна де Кур­тенэ, писал, что «в деле разработки общелингвистических проблем русские и польские ученые предшествующего поколения не только были наравне, но и намного опередили современных им, да и современ­ных нам западноевропейцев». А о работе де Соссюра он отозвался до­вольно резко: хотя книга многими была воспринята как некое откро­вение, она «не содержит в себе буквально ничего нового в постановке и разрешении общелингЕистических проблем по сравнению с тем, что давным-давно уже было добыто у нас Бодуэном и бодуэновской шко­лой» 1 . О том же пишет и академик Л. В. Щерба: «Когда в 1923 г. мы получили в Ленинграде «Cours de linguistique generale» de Saussure"a (посмертное издание лекций по общему языкознанию знаменитого лингвиста, профессора Женевского университета,- книга превосход­ная и произведшая большое впечатление на Западе), то были пораже­ны многочисленными совпадениями учения Соссюра с привычными нам положениями» 3 .

Какие же положения де-Соссюра были знакомы русским языкове­дам?

В. В. Виноградов отмечал, что «будущее соссюровское различие «langue» и «parole» [языка и речи.- Ф. Б.] нашло совершенно четкое выражение уже в относящейся к 1870 г. лекции Бодуэна де Куртенэ «Некоторые "общие замечания о языковедении и языке» 3 . По свидетель­ству Щербы, «различения языка как.системы и языка как деятельности («langue» и «parole» de Saussure"a), не такое четкое и развитое, как у Соссюра, свойственно и Бодуэну». Что же касается различения син­хронии и диахронии, то Щерба отмечал, что «столь характерное для 4 Соссюра выдвигание «синхронического языкознания»... является од­ной из основ всей научной деятельности Бодуэна> 4 . Затем это положе­ние Бодуэна де Куртенэ разрабатывалось его учениками, в частности Богородицким: «...Историзм лингвистических исследований может и должен дополняться еще синхронистическим сопоставле­нием; получаемые синхронические ряды дают возможность определять сравнительную скорость движения того или другого явления в отдель­ных языках "< > Итак, идею «синхронизма» при лингвисти­ческих сопоставлениях я выдвинул за целую четверть века до появле­ния «Cours de linguistique generale» (1916) де Соссюра, который имел в своем распоряжении... мою немецкую брошюру (Einige Reform-

1 Поливанов Е. Д. За марксистское языкознание. М., 1931, с. 3-4.

2 Щ е р б а Л. В. Избр. работы по русскому языку. М., 1957, с. 94.
"Виноградов В. В. И. А. Бодуэн де Куртенэ.- В кн.: Б о д у э н де

Куртенэ И. А. Избр. труды по общему языкознанию, т. 1. М., 1963, с. 12. 4 Щ е р б а Л. В. Избр. работы по русскому языку, с. 94.

vorschlage...), и если нет в его книге упоминания о ней, то это я объяс­няю посмертным изданием его книги, отчасти составленной по запи­сям слушателей» 1 .

По всей вероятности, де Соссюр был знаком и с книгой Г. Пауля «Принципы истории языка», в которой проводится различие между ин­дивидуальной речью и обусловленным целями коммуникации общим /языком, узусом.

Еще в 1870 г. Бодуэн де Куртенэ определил содержание внешней и внутренней лингвистик. Он указывал, что внешняя история языка тесно"связана с судьбами его носителей, народа, а внутренняя история языка занимается изучением жизни языка в связи с психической орга­низацией говорящего им народа. Так же определяет позднее задачи внешней и внутренней лингвистик и де Соссюр.

Вместе с тем следует указать, что проблемы языкознания, рассмат-

ривавшиеся предшествующими поколениями ученых, де Соссюр решал по-новому, и в этом его заслуга. Прежде всегоi он решительно.„указал на социальную значимость общего языка и зависимость от него инди­видуальной речи.

Де Соссюр понимает язык как систему, как совокупность взаимо­действующих и взаимообусловленных единиц. Проблема системности языка лежит в основе его лингвистической теории. Заслуга де Соссюра также в том, что он привлек внимание языковедов к изучению внутрен­них закономерностей системы языка.

В зависимости от того, какое из теоретических положений де Соссю­ра бралось за основу, существуют различные оценки его концепции.

В своей ранней работе, посвященной исследованию системы глас­ных в индоевропейских языках, де Соссюр исследует количественные и качественные отношения гласных и сонорных звуков и реконструи­рует некоторые исчезнувшие звуки. Кроме того, он делает интересные замечания о структуре индоевропейского корня. Впоследствии А. Мейе писал, что исследование «О первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» сыграло выдающуюся роль в формирова­нии нового метода анализа звуковых соответствий родственных.язы­ков, поэтому де Соссюр может быть назван выдающимся индоевропеи- ^ стом, основоположником современного сравнительно-исторического ч языкознания.

Продолжая эту линию деятельности де Соссюра, большой, вклад в разработку сравнительной грамматики индоевропейских языков / вьесли Мейе, Бенвенист и Е. Ку£илович (в 1927 г. Курилович об-J-наружил _ теоретичёски"предсказа"нныё"де"Соссюром сонантические коэф­фициенты во вновь открытом хеттском языке и назвал их лариигаль-ными звуками).

Утверждение де Соссюром соци^льно_го_характера языка, опреде­ление языка как общественногоI" явления (правда, при определенной Л психологической окрашенности этих понятий) дали основание провоз-

1 Б о г о р оди ц к и и В. А. Зтюды по татарскому и тюркскому языкозна­нию. Казань, 1933, с. 154-155.

Гласить де Соссюра основателем социологического направления в лзыко--знании. Эти положения де Соссюра развивались впоследствии Д^Мейе, JU. Балли и А. Сеше; они изучали в основном лингвистику речи. Балли "разработал основы лингвистической стилистики J и создал теорию ак­туализации в речи знаков языка, а Сеше занимался проблемами син-" таксиса. Среди других представителей социологического направления "~во французской лингвистике следует указать Ф. Брюно, М. Граммона, А. Доза и Ж- Вандриеса.

И наконец, существует прямая преемственность между положе­ниями де Соссюра и представителей структурализма в современном О.языкознании. Одни структуралисты (Н. С. Трубецкой) развивали J учение де Соссюра о языке и речи применительно к фонетике, другие (Л. Ельмслев) сосредоточили свое внимание на понимании языка как системы чистых отношений, за которыми не скрывается ничего реаль­ного. Тот факт, что европейский структурализм заимствовал некото­рые общие идеи де Соссюра, послужил основанием для признания де Соссюра предтечей структурализма.

1 См. его работы: Французская стилистика. М., 1961; Общая лингвистика и воп­росы французского языка. М., 1965.

К началу XX в. недовольство не только младограмматизмом, но всей сравнительно-исторической парадигмой стало широко распространенным. Главная задача языкознания XIX в. - построение сравнительной фонетики и сравнительной грамматики индоевропейских языков - была в основном решена младограмматиками (сделанные в начале XX в. открытия, прежде всего установление чешским ученым Б. Грозным принадлежности хетт- ского языка к индоевропейским, частично меняли конкретные построения, но не влияли на метод и теорию). Для столь же детальных реконструкций других языковых семей еще не пришло время, поскольку не был закончен процесс сбора первичного материала. Но все более ясным становилось, что задачи лингвистики не исчерпываются реконструкцией праязыков и построением сравнительных фонетик и грамматик. В частности, в течение XIX в. значительно увеличился имевшийся в распоряжении ученых фактический материал. В упоминавшемся выше компендиуме начала XIX в. «Митридат» перечислялось около 500 языков, многие из которых были известны лишь по названиям, а в подготовленной в 20-х гг. XX в. А. Мейе и его учеником М. Коэном энциклопедии «Языки мира» фиксировалось уже около двух тысяч языков. Однако для описания большинства из них не существовало разработанного научного метода уже хотя бы потому, что история их была неизвестна. Третировавшаяся компаративистами «описательная» лингвистика по своей методологии не ушла далеко по сравнению с временами Пор-Рояля. В начале XX в. появляются и жалобы на то, что языкознание «оторвано от жизни», «погружено в старину». Безусловно, методы компаративистики, отшлифованные младограмматиками, достигли совершенства, но имели ограниченную применимость, в том числе не могли ничем помочь в решении прикладных задач. Наконец, как уже упоминалось, компаративистику постоянно критиковали за неумение объяснить причины языковых изменений.

Если в Германии младограмматизм продолжал безраздельно господствовать всю первую четверть XX в., а его «диссиденты» не отвергали главные его методологические принципы, прежде всего принцип историзма, то на периферии тогдашнего лингвистического мира с конца XIX в. все более проявлялись стремления подвергнуть сомнению сами методологические основы преобладающей лингвистической парадигмы XIX в. К числу таких ученых относились У. Д. Уитни и Ф. Боас в США, Г. Суит в Англии и, безусловно, рассмотренные выше Н. В. Крушевский и И. А. Бодуэн де Куртенэ в России. Особенно сильной оппозиция компаративизму как всеобъемлющей методологии всегда была во Франции и, шире, в обладавших культурным единством франкоязычных странах, в число которых входили также франкоязычные части Швейцарии и Бельгии. Здесь никогда не исчезали традиции грамматики Пор-Рояля, сохранялся интерес к изучению общих свойств языка, к универсальным теориям. Именно здесь и появился «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра, ставший началом нового этапа в развитии мировой науки о языке.

Фердинанд де Соссюр (1857-1913) прожил внешне небогатую событиями, но полную внутреннего драматизма жизнь. Ему так и не довелось узнать о мировом резонансе его идей, которые он при жизни не собирался публиковать и даже не успел последовательно изложить на бумаге.

Ф. де Соссюр родился и вырос в Женеве, основном культурном центре Французской Швейцарии, в семье, давшей миру нескольких видных ученых. С юности он интересовался общей теорией языка, однако в соответствии с традициями той эпохи специализацией молодого ученого стала индоевропеистика. В 1876-1878 гг. он учился в Лейпцигском университете, тогда ведущем центре незадолго до этого сформировавшегося младограм- матизма; там в это время работали К. Бругман, Г. Остхоф, А. Лескин. Затем, в 1878-1880 гг., Соссюр стажировался в Берлине. Главный труд, написанный им в период пребывания в Германии, - «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» , закончен в возрасте 21 года. Это была единственная книга Соссюра, изданная при жизни автора.

Как пишет о «Мемуаре» академик А. А. Зализняк, это - «книга исключительной судьбы. Написанная двадцатилетним юношей, она столь сильно опередила свое время, что оказалась в значительной мере отвергнутой современниками и лишь 50 лет спустя как бы обрела вторую жизнь... Эта книга справедливо рассматривается как образец и даже своего рода символ научного предвидения в лингвистике, предвидения, основанного не на догадке, а представляющего собой естественный продукт систематического анализа совокупности имеющихся фактов». Темой книги было установление первоначальной системы индоевропейских гласных и сонантов в связи с теорией индоевропейского корня. Многое здесь уже было установлено предшественниками Соссюра - младограмматиками. Однако им был сделан принципиально новый вывод, который, как пишет Зализняк, «состоял в том, что за видимым беспорядочным разнообразием индоевропейских корней и их вариантов скрывается вполне строгая и единообразная структура корня, а выбор вариантов одного и того же корня подчинен единым, сравнительно простым правилам». В связи с этим Соссюр выдвинул гипотезу о существовании в праиндоевропейском языке особого типа звуковых единиц, не сохранившихся в известных по текстам языках и введенных исключительно из соображений системности; эти единицы получили несколько позднее название ларингалов. Фактически речь шла об особых фонемах, хотя этого термина в современном смысле тогда еще не было. Идея системности языка, впоследствии ставшая для Соссюра основополагающей, проявилась уже в этой ранней работе. Эта идея резко отличалась от методологических принципов младограмматиков, работавших с изолированными историческими фактами. Лишь после изданной в 1927 г. работы Е. Куриловича, подтвердившего реальность одного из ларингалов данными вновь открытого хеттского языка, гипотеза Сос- сюра получила развитие в индоевропеистике.

Пребывание Соссюра в Германии оказалось омраченным конфликтом с К. Бругманом и Г. Остхофом, не признававшими его новаторские идеи. В 1880 г., защитив диссертацию, Соссюр переехал в Париж, где работал вместе со своим учеником А. Мейе и познакомился с И. А. Бодуэном де Куртенэ. В 1891 г. он вернулся в Женеву, где до конца жизни был профессором университета. Почти вся деятельность ученого в Женевском университете была связана с чтением санскрита и курсов по индоевропеистике, и лишь в конце жизни, в 1907-1911 гг., он прочел три курса по общему языкознанию. Все эти годы внешне выглядели как жизнь неудачника, не сумевшего в условиях непризнания остаться на уровне своей юношеской книги. Он опубликовал лишь несколько статей (не считая мелких рецензий и заметок), а дошедшие до нас его рукописи в основном состоят из черновых и неоконченных набросков. Часть опубликованного и рукописного наследия Соссюра вошла в упомянутый том «Труды по языкознанию». Основу его знаменитой книги составили его устные импровизации перед студентами, которые профессор и не думал не только издавать, но и записывать. Он говорил одному из учеников по поводу своих общетеоретических идей: «Что же касается книги на эту тему, то об этом нельзя и помышлять. Здесь необходимо, чтобы мысль автора приняла завершенные формы». К концу жизни ученый жил очень замкнуто. В 1913 г. он умер после тяжелой болезни, забытый современниками.

Посмертная судьба Соссюра оказалась значительно более счастливой благодаря его младшим коллегам Ш. Балли и А. Сеше, о взглядах которых будет говориться ниже. Па основе сделанных студентами записей лекций Соссюра они подготовили «Курс общей лингвистики», изданный впервые в 1916 г. Курс не был простым воспроизведением какого-либо из студенческих конспектов. Заново, на основе значительной перекомпоновки фрагментов из разных записей разных курсов (три курса Соссюра довольно значительно отличались друг от друга), с дописыванием ряда фрагментов, Балли и Сеше подготовили книгу. Например, широкоизвестная фраза, которой кончается курс: «Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя», - не зафиксирована ни в одном из конспектов и, по-видимому, дописана публикаторами. По сути «Курс общей лингвистики» представляет собой сочинение трех авторов, однако Балли и Сеше скромно отошли в тень в память о покойном старшем коллеге. Но вопрос о разграничении авторства нельзя считать главным: книга в том виде, в каком она вышла, является цельным произведением, и именно оно получило мировую известность.

Книга «Курс общей лингвистики» быстро стала очень популярной, и в наши дни некоторые историки науки сравнивают ее значение со значением теории Н. Коперника.

Крайне неудовлетворенный состоянием современной ему лингвистической теории, Соссюр строил свой курс на принципиально новых основах. Курс открывается определением объекта науки о языке. В связи с этим вводятся три важнейших для концепции книги понятия: речевая деятельность, язык и речь (по-французски соответственно langage , langue , parole ; в литературе на русском, английском и других языках эти термины нередко встречаются без перевода).

Понятие речевой деятельности исходно, и ему не дается четкого определения. К ней относятся любые явления, традиционно рассматриваемые лингвистикой: акустические, понятийные, индивидуальные, социальные и т.д. Эти явления многообразны и неоднородны. Цель лингвиста - выделить из них главные: «Надо с самого начала встать на почву языка и считать его основанием для всех прочих проявлений речевой деятельности... Язык - только определенная часть - правда, важнейшая часть - речевой деятельности. Он является социальным продуктом, совокупностью необходимых условностей, принятых коллективом, чтобы обеспечить реализацию, функционирование способности к речевой деятельности, существующей у каждого носителя языка». «Язык представляет собою целостность сам но себе».

Языку противопоставляется речь. По сути это все, что имеется в речевой деятельности, минус язык. Противопоставленность речи языку проводится по ряду параметров. Прежде всего язык социален, это общее достояние всех говорящих на нем, тогда как речь индивидуальна. Далее, речь связана с физическими параметрами, вся акустическая сторона речевой деятельности относится к речи; язык же независим от способов физической реализации: устная, письменная и прочая речь отражает один и гот же язык. Психическая часть речевого акта также включается Соссюром в речь; здесь, впрочем, как мы увидим дальше, такую точку зрения ему не удается последовательно провести. Язык включает в себя только существенное, а все случайное и побочное относится к речи. И наконец, подчеркивается: «Язык не деятельность говорящего. Язык - это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим». Нетрудно видеть, что такая точка зрения резко отлична от концепции В. фон Гумбольдта. Согласно Соссюру, язык - именно ergon , а никак не energeia ; деятельность говорящего отнесена к сфере речи.

Указывается, что язык - «социальный аспект речевой деятельности, внешний по отношению к индивиду», и что «язык, отличный от речи, составляет предмет, доступный самостоятельному изучению». Тем самым впервые последовательно формулировался подход к языку как явлению, внешнему по отношению к исследователю и изучаемому с позиции извне. Такой подход, вполне соответствовавший господствовавшей общенаучной парадигме той эпохи, отходил от привычной традиции антропоцентризма, эксплицирования опоры на интуицию языковеда, разграничивал позиции носителя языка и исследователя. Недаром Соссюр приводит такой пример: «Мы не говорим на мертвых языках, но мы отлично можем овладеть их механизмом», хотя традиционный подход к так называемым мертвым языкам вроде латыни или санскрита был совершенно иным: грамматист «вживался» в эти языки, ставя себя в позицию говорящего или хотя бы пишущего на них.

Такой подход, однако, проводился Соссюром не до конца. Он исходил из объективности существования языка, указывая: «Языковые знаки хотя и психичны по своей сущности, но вместе с тем они - не абстракции; ассоциации, скрепленные коллективным согласием и в своей совокупности составляющие язык, суть реальности, локализующиеся в мозгу». Тем самым из лингвистики языка устраняется все физическое, но не все психическое, а антропоцентрический подход к языку устраняется у Соссюра в отличие от ряда его последователей не полностью. Однако, как мы увидим дальше, эта точка зрения у самого Соссюра не свободна от противоречий.

Нельзя сказать, что язык в соссюровском смысле ранее не изучался. Уже выделение парадигм греческого склонения или спряжения у александрийцев - типичный пример чисто языкового подхода: выделяется фрагмент общей для всех носителей языка системы. Новизна была не в самом по себе обращении внимания на языковые факты (неосознанно им уделялось значительное внимание и раньше), а в последовательном их отграничении от речевых. Именно такое строгое разграничение дало вскоре возможность провести четкую грань между фонологией и фонетикой.

Разграничение языка и речи (в отличие от разграничения синхронии и диахронии, сразу принятое большинством лингвистов) не столько расширило, сколько сузило объект лингвистики, но в то же время сделало его более четким и обозримым. В «Курсе общей лингвистики» одна из глав посвящена отделению «внутренней лингвистики», лингвистики языка, от «внешней лингвистики», изучающей все то, «что чуждо его организму, его системе». Сюда отнесены «все связи, которые могут существовать между историей языка и историей расы или цивилизации», «отношения, существующие между языком и политической историей», история литературных языков и «все то, что имеет касательство к географическому распространению языков и к их дроблению на диалекты». Нетрудно видеть, что этот подход был прямо противоположен таким направлениям современной Соссюру науки, как школа «слов и вещей» или «лингвистическая география», которые пытались преодолеть методологический кризис уходом во внешнелингвистическую проблематику. Соссюр прямо отмечает, что к внешней лингвистике относится и такая многократно изучавшаяся проблема, как заимствования: коль скоро слово вошло в систему языка, уже не имеет значения с точки зрения этой системы, как слово в ней появилось.

Соссюр подчеркивал, что внешняя лингвистика не менее важна и нужна, чем внутренняя, но само это разграничение давало возможность сосредоточиться на внутренней лингвистике, игнорируя внешнюю. Хотя среди лингвистов послесоссюровской эпохи были ученые, активно занимавшиеся помимо внутреннелингвистических проблем и внешнелингвистическими

(часть пражцев, Е. Д. Поливанов), однако в целом лингвистика первой половины XX в. могла сосредоточиться на круге внутреннелингвистических вопросов. Сам же Соссюр дважды в программу своего курса включал заключительную лекцию на тему «Лингвистика речи» и оба раза не прочитал ее.

Из чего же строится язык, согласно Соссюру? Он пишет: «Язык есть система знаков, выражающих понятия, а следовательно, его можно сравнить с письменностью, с азбукой для глухонемых, с символическими обрядами, с формами учтивости, с военными сигналами и т.д. и т.п. Он только наиважнейшая из этих систем». В связи с этим лингвистика языка рассматривается как главная часть еще не созданной науки, изучающей знаки вообще; эту науку Соссюр назвал семиологией. Аналогичные идеи развивал в этот период не только он. Еще раньше об этом писал американский ученый Ч. С. Пирс (1839-1914), идеи которого, однако, остались Соссюру неизвестными. Пирс предложил для данной науки другой термин - «семиотика», который в конечном итоге и закрепился. Если другие науки связаны с лингвистикой лишь косвенно, через речь, то семиология (семиотика) должна описывать основные свойства знаков, в том числе и языковых.

Знак, согласно Соссюру, двусторонняя единица. Соссюр отверг традиционную точку зрения, восходившую еще к Аристотелю, согласно которой языковая единица, прежде всего слово, непосредственно связана с гем или иным элементом действительности («слово называет предмет»). Он писал: «Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является... психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств». Позже в тексте курса, однако, имеющие явно психические ассоциации термины «понятие» и «акустический образ» заменяются на более нейтральные: соответственно на «означаемое» и «означающее». Две стороны знака неотделимы друг от друга так же, как две стороны листа бумаги.

Среди свойств знака выделяются два основных: произвольность и линейность. Многовековой спор платоновской и аристотелевской традиций Соссюр как бы прекратил естественным для эпохи позитивизма принятием аристотелевской точки зрения в самой последовательной ее форме: означаемое с означаемым не имеют никакой естественной связи; звукоподражания и подобная им лексика, если и имеют иногда какую-то связь такого рода, «занимают в языке второстепенное место». Линейность характеризует лишь одну сторону знака - означаемое - и подразумевает его протяженность, имеющую одно измерение.

Следующий вопрос - противоречие между неизменностью и изменчивостью знака. С одной стороны, знак навязывается по отношению к пользующемуся им коллективу. По словам Соссюра, «языковой коллектив не имеет власти ни над одним словом; общество принимает язык таким, какой он есть». Из этого положения, в частности, следует тезис о невозможности какой-либо сознательной языковой политики, подвергавшийся в дальнейшем критике, особенно в советской лингвистике, тем более что в связи с этим Соссюр прямо пишет про «невозможность революции в языке». Подчеркивается, что «язык устойчив не только потому, что он привязан к косной массе коллектива, но и вследствие того, что он существует во времени». «Сопротивление коллективной косности любым языковым инновациям» - реальный факт, тонко подмеченный Соссюром, но в то же время он не мог не признавать, что инновации все же существуют и всякий функционирующий в обществе язык меняется. Любопытно, что Соссюр делает в связи с этим прогноз о будущем ставшего популярным незадолго до создания его курса языка эсперанто: если он получит распространение, то начнет изменяться. Прогноз подтвердился.

Выход между неизменчивостью и изменчивостью Соссюр находит во введении диалектического принципа антиномии (влияние диалектики Г. Гегеля на «Курс» не раз отмечалось). Языковой знак может использоваться, только оставаясь неизменным, и в то же время он не может не меняться. При изменении знака происходит сдвиг отношения между означаемым и означающим.

Данное диалектическое противоречие тесно связано со вторым знаменитым противопоставлением курса: противопоставлением синхронии и диахронии. Введение последнего дало возможность коренным образом изменить всю направленность лингвистики XX в. по сравнению с тем, что было принято в предыдущем веке.

Соссюр выделил две оси: ось одновременности, где располагаются сосуществующие во времени явления и где исключено вмешательство времени, и ось последовательности, где каждое отдельное явление располагается в историческом развитии со всеми изменениями. Важность выделения осей он считал основополагающей для всех наук, пользующихся понятием значимости (см. ниже). По его мнению, в связи с двумя осями необходимо различать две лингвистики, которые никак не должны совмещаться друг с другом. Эти две лингвистики названы синхронической (связана с осью одновременности) и диахронической (связана с осью последовательности), а состояние языка и фаза эволюции - соответственно синхронией и диахронией.

Безусловно, соответствующее различие неявно учитывалось и до Сос- сюра. Он сам вполне справедливо упоминает о строго синхронном характере грамматики Пор-Рояля; как мы выше отмечали, до XVIII в. вся лингвистика была в своей основе синхронной. Понимание различий между двумя видами лингвистического описания наблюдалось и в науке XIX в., особенно четко - у Г. Пауля, который писал, что прежде чем изучать историю языка, надо как-то описать отдельные его состояния. Описательная лингвистика у Пауля и раннего И. А. Бодуэна де Куртенэ - это прежде всего синхронная лингвистика. Однако разграничение Соссюра, проведенное с предельной последовательностью, имело методологическое значение в двух отношениях.

Во-первых, дососсюровская лингвистика нередко смешивала синхронию и диахронию. Типичный пример - традиционное описание словообразования, где постоянно смешивались продуктивные, действующие в данный момент времени модели и «окаменевшие» остатки моделей прошлого, на равных правах изучались реальные корни и аффиксы и опрощенные элементы былых эпох. Другой пример - упомянутое выше изучение заимствований. Во-вторых, что еще важнее, менялась система приоритетов. Описательная лингвистика если и учитывалась, то лишь как «нижний этаж» языкознания, как более практическая, чем научная дисциплина. Как мы уже отмечали, она считалась занятием, достойным автора гимназического учебника или чиновника колониальной администрации, а не университетского профессора. К тому же описательной лингвистике полагалось только регистрировать факты, объяснение которых могло быть, по мнению науки XIX в., лишь историческим (в странах франкоязычной культуры, правда, последняя точка зрения не проводилась столь последовательно, как в Германии). «Уравнивание» синхронической лингвистики с диахронической реабилитировало первую.

Реально Соссюр пошел еще дальше. Хотя в отличие от внешней лингвистики в «Курсе» имеется большой раздел, посвященный диахронической лингвистике (и сам Соссюр почти всю свою научную деятельность посвятил ей), выдвинутое им представление о системности синхронии и несистемное™ диахронии как бы ставило первую выше второй. Кроме того, в «Курсе» прямо говорится: «Лингвистика уделяла слишком большое место истории, теперь ей предстоит вернуться к статической точке зрения традиционной грамматики (типа грамматики Пор-Рояля. - В. Л.), но уже понятой в новом духе, обогащенной новыми приемами и обновленной историческим методом, который, таким образом, косвенно помогает лучше осознавать состояния языка». Итак, речь идет не просто об уравнении двух лингвистик, а о новом витке спирали, о переходе на новом уровне к преимущественно синхронной лингвистике. Как разграничение языка и речи давало возможность временно отвлечься от существования лингвистики речи, так и разграничение синхронии и диахронии открывало путь к сосредоточению на синхронической лингвистике, к началу XX в. по теоретическому и особенно методологическому уровню значительно отстававшей от диахронической.

Такой подход казался слишком нетрадиционным даже для многих языковедов, стремившихся выйти за рамки младограмматизма. Видный советский лингвист 1920-1930-х гг. Р. О. Шор, по инициативе и под редакцией которой «Курс» впервые был издан на русском, писала, что данный компонент соссюровской концепции отражает «стремление обосновать научность неисторичного описательного подхода к языку». Не принял именно это положение и А. Мейе, в целом высоко ценивший своего учителя. Идея об историзме как обязательном свойстве гуманитарного исследования и о превосходстве исторической лингвистики над описательной многим казалась незыблемой. Однако именно отказ от нее дал возможность науке о языке выйти из теоретического и методологического кризиса, в котором она оказалась в начале XX в. С другой стороны, многие ученые не согласились с тезисом Соссюра о несистемное™ диахронии, случайном характере языковых изменений; см. его слова: «Изменения никогда не происходят во всей системе в целом, а лишь в том или другом из ее элементов, они могут изучаться только вне ее». Как мы будем еще говорить, очень скоро в структурной лингвистике появился системный подход к диахронии.

Отметим и то, что концепция Соссюра не только не разрешила вызывавший столько споров вопрос о причинах языковых изменений, но просто сняла его с повестки дня. Соссюр подчеркивал «случайный характер всякого состояния». При произвольной связи означаемого с означающим языковое изменение в принципе может быть каким угодно, лишь бы оно было принято языковым коллективом. Безусловно, и такая точка зрения удовлетворяла не всех, иной была, например, концепция Е. Д. Поливанова.

Понятие синхронии у Соссюра было в определенной степени двойственным. С одной стороны, она понималась как одновременное существование тех или иных явлений, как некоторое состояние языка, или, как позже стали писать, «языковой срез». Однако в один и тот же момент времени в языке могут сосуществовать разносистемные явления, а также явления с диахронической окраской: архаизмы, неологизмы и пр. С другой стороны, подчеркивались системность синхронии, полное отсутствие в ней фактора времени. Двойственное понимание синхронии давало возможность выбора одной из более последовательных точек зрения: синхронию можно было понимать либо как состояние языка, либо как систему языка. Первый подход был позже свойствен пражцам, второй - глоссематикам, хотя те и другие шли от концепции Соссюра.

В связи с противопоставлением синхронии и диахронии в «Курсе» рассматривается вопрос о законах в лингвистике, вызывавший столько споров в предшествующий период. Соссюр подчеркивает, что единого понятия такого рода не существует, законы в синхронии и диахронии принципиально различны. Закон в диахронии понимается у Соссюра в целом так же, как и у младограмматиков: он императивен, «навязан языку», но не является всеобщим и имеет лишь частный характер. Прямо противоположный характер имеют законы в синхронии, не признававшиеся наукой XIX в., - они общи, но не императивны. Синхронический закон «только констатирует некое состояние». В целом же Соссюр, как и его непосредственные предшественники - поздние младограмматики, относился к понятию закона достаточно осторожно и подчеркивал, что точнее следует говорить просто о синхронических и диахронических фактах, которые не являются законами в полном смысле слова.

Переходя к основным принципам синхронической лингвистики, Соссюр подчеркивает, что «составляющие язык знаки представляют собой не абстракции, а реальные объекты», находящиеся в мозгу говорящих. Однако он указывает, что единицы языка нам непосредственно не даны, что нельзя считать таковыми, например, слова или предложения. В этом пункте «Курс общей лингвистики» решительно порывает с предшествующей традицией, считавшей языковые единицы, прежде всего слова, заранее заданными (что не исключало возможности выработки критериев членения на слова в отдельных неясных случаях). Если дососсюровская лингвистика шла от понятия языковой единицы, то Соссюр шел прежде всего от нового для языкознания понятия значимости.

Для уяснения этого понятия Соссюр проводит аналогию языка с более простой семиотической системой - игрой в шахматы: «Возьмем коня: является ли он сам но себе элементом игры? Конечно, нет, потому что в своей чистой материальности вне занимаемого им ноля на доске и прочих условий игры он ничего для игрока не представляет; он становится реальным и конкретным элементом в игре лишь постольку, поскольку он наделен значимостью и с нею неразрывно связан... Любой предмет, не имеющий с ним никакого сходства, может быть отождествлен с конем, если только ему будет придана та же значимость». То же и в языке: несущественно, имеет ли языковая единица звуковую или какую-либо иную природу, важна ее противопоставленность другим единицам.

Понятию значимости Соссюр придавал исключительную важность: «Понятие значимости в конечном счете покрывает и понятие единицы, и понятие конкретной языковой сущности, и понятие языковой реальности». Согласно Соссюру, язык - «система чистых значимостей»; «Язык есть система, все элементы которой образуют целое, а значимость одного элемента проистекает только из одновременного наличия прочих». И далее: «В языке нет ничего, кроме различий». Такое понимание языка не согласуется с идеями более ранних разделов «Курса» о языке как хранящейся в мозгу системе и об означающем как «акустическом образе». И еще одно существенное противоречие: то знак имеет собственные свойства, то в нем нет ничего, кроме отношения к другим знакам.

Другое важнейшее для Соссюра понятие, наряду со значимостью, - понятие формы, противопоставленной субстанции. И мыслительная, и звуковая субстанции сами по себе аморфны и неопределенны, но язык служит посредствующим звеном между мыслью и звуком, накладывая на них некоторую сетку отношений, т.е. форму. Согласно Соссюру, «язык - это форма, а не субстанция». В этом месте «Курса» совершенно очевидно влияние В. фон Гумбольдта, проявляющееся и в терминологии. Расходясь с Гумбольдтом по проблеме energeia - ergon , Соссюр сошелся с ним в данном пункте.

Соссюр не отрицал важности проблемы языковых единиц, в частности слова; он замечал: «Слово, несмотря на все трудности, связанные с определением этого понятия, есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное в механизме языка». Безусловно, здесь признается психолингвистическая важность слова. Это замечание также не согласуется с идеей о том, что в языке нет ничего, кроме различий. Однако в первую очередь для Соссюра важна система различий, система значимостей, т.е. языковая структура (самого термина «структура» в «Курсе» нет, но лингвистика, следовавшая его идеям, очень скоро стала называться структурной). Единицы при таком подходе - лишь нечто производное: «В языке, как и во всякой семиологической системе, то, что отличает один знак от других, и есть все то, что его составляет. Различие создает отличительное свойство, оно же создает значимость и единицу». Общее признание значимостного подхода в структурной лингвистике не означало единства точек зрения. Как и в случае с синхронией и диахронией, можно было приходить к разным точкам зрения, отталкиваясь от разных высказываний Соссюра, приходить к разным выводам, либо считая язык системой чистых отношений (глоссематика), либо признавая за единицами собственные свойства (пражцы, Московская школа).

Среди отношений между членами языковой системы выделяются два основных типа. Во-первых, это отношения, основанные на линейном характере языка, отношения элементов, которые «выстраиваются один за другим в потоке речи». Такие отношения Соссюр назвал синтагматическими. Другой тип отношений связан с тем, что языковые единицы ассоциируются с другими единицами в памяти (например, связываются между собой однокоренные слова, слова со сходством значения и т.д.). Такие отношения Соссюр назвал ассоциативными. Позднее, в связи с полным отказом от психологизма в структурной лингвистике, вместо ассоциативных отношений стали говорить о парадигматических, при этом такие отношения обычно понимали более узко, чем ассоциативные отношения у Соссюра: лишь как отношения, имеющие некоторое формальное выражение. Отметим, что, выдвигая в общей теории принцип «от отношений к единицам», Соссюр при любой конкретизации своей теории, в том числе при выделении типов отношений, возвращался к более привычному пути «от единиц к отношениям». Остается неясным, как можно было бы определить два типа отношений при последовательном проведении принципа «в языке нет ничего, кроме различий». Но само выделение двух типов отношений выявляло два основных класса явлений, которые описывались в традиционных грамматиках начиная с александрийцев. В связи с этим, не отрицая традиционного разделения грамматики на морфологию и синтаксис, Соссюр предлагает другое членение: на теорию синтагм и теорию ассоциаций; в пределах морфологии, синтаксиса и лексикологии содержится проблематика, относящаяся как к первой, так и ко второй теории.

Наименее интересны в «Курсе общей лингвистики» разделы, посвященные диахронической лингвистике, а также фонологии. Здесь Соссюр был менее оригинален. В общетеоретической части говорится о том, что «фонемы - это прежде всего оппозитивные, относительные и отрицательные сущности», однако фонологический раздел книги гораздо более тради- ционен, основное внимание здесь уделено тем признакам, которые Соссюр однозначно относил к речевым (вплоть до строения гортани). Хотя в диахронической части «Курса» говорится и о лингвистической географии, и о лингвистической палеонтологии, и о других сюжетах, традиционно включавшихся в подобные издания, но вопреки этому диахроническая часть (и книга вообще) завершается уже упоминавшейся фразой: «Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».

Концепция Соссюра содержала в себе немало противоречий. Некоторые из них определялись историей подготовки к печати «Курса», составленного из разнородных и читавшихся в разное время лекций. Но многое было связано и с тем, что швейцарский ученый не успел проработать свою концепцию до конца (из-за чего его лекции и не предназначались для печати). Но и публикация «Курса» в том виде, в котором он стал известен мировой науке, значила очень много. Ряд идей там был совершенно новым: достаточно назвать попытку рассмотрения языка как системы отношений или принципы семиологии (уже, правда, разрабатывавшиеся Ч. Пирсом, концепция которого, однако, вовремя не получила известности). Многие вопросы были впервые четко поставлены в «Курсе». Многие проблемы, над которыми бились поколения языковедов, Соссюр либо более или менее убедительно разрешил, как проблема социального и индивидуального в языке, либо просто «закрыл» (по крайней мере, для нескольких поколений лингвистов), как проблемы естественной связи звучания и значения, причин изменений в языке.

Но, пожалуй, главным результатом появления «Курса общей лингвистики» стало выделение круга первоочередных задач науки о языке. Разграничения языка и речи, синхронии и диахронии дали возможность выделить сравнительно узкую дисциплину с определенными границами - внутреннюю синхронную лингвистику. Ее проблематика ограничивалась одним из трех кардинальных вопросов языкознания, а именно вопросом «Как устроен язык?». Проблемами «Как развивается язык?» и «Как функционирует язык?», конечно, занимались тоже, но они отошли на второй план. Ограничение тематики давало возможность в этих узких рамках поднять теорию и методологию лингвистики на более высокий уровень.

Конечно, в резком изменении характера науки о языке (как сейчас принято говорить, в смене научной парадигмы) сыграл роль не только Соссюр. Как обычно бывает в таких случаях, подобные идеи «носились в воздухе» и проявлялись одновременно у разных ученых. Выше уже говорилось об этом в связи с Ф. Ф. Фортунатовым и особенно с И. А. Бодуэном де Куртенэ. Ряд близких к Соссюру идей высказал его ученик А. Сеше в изданной еще в 1908 г. книге «Программа и методы теоретической лингвистики». Но именно в «Курсе общей лингвистики» новые подходы были высказаны наиболее просто и общедоступно, а разрыв с традицией обозначен последовательнее всего. Влияние именно этой книги оказалось наиболее значительным.

Литература

Зализняк , А. А. О «Мемуаре» Ф. де Соссюра / А. А. Зализняк // Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. - М., 1977. - С. 289-301.

Слюсарева, Н. А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики / Н. А. Слюсарева. - М., 1975.

Холодович, А. А. О «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра // Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. - М., 1977. - С. 9-29.

Холодович , А. А. Фердинанд де Соссюр. Жизнь и труды // Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977. - С. 600-671.

• Опубликован на русском языке в наиболее полном издании работ ученого: Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 302-561.

Одним из величайших языковедов мира, с именем которого связывается прежде всего утверждение в языкознании синхронизма и системно-структурного подхода к языку, является Фердинанд де Соссюр (1857-1913). Он учился у младограмматиков А. Лескина, Г. Остхофа и К. Бругмана (Лайпцигский университет). В 1879 он публикует подготовленный в студенческие годы и сразу же ставший всемирно известным "Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках", выводы которого, опирающиеся на дедуктивно-системный анализ рядов чередований гласных, относительно наличия "сонантических коэффициентов" - ларингалов (особых фонем, сыгравших роль в развитии индоевропейского вокализма и изменении структуры корней) были отвергнуты младограмматиками, но получили подтверждение через полвека, после обнаружения Е. Куриловичем (1927) рефлекса соссюровского гипотетического А в расшифрованном после смерти Ф. де Соссюра хеттском языке. В работах по литовской акцентуации (1894-1896) он сформулировал закон о взаимосвязи в литовском и славянских ударения и интонации (открытый им одновременно с Ф.Ф. Фортунатовым, но независимо от него). Он читал лекции сперва в Париже, где его учениками становятся Антуан Мейе, Жозеф Вандриес, Морис Граммон, а затем (с 1891) в родной Женеве, где, перейдя с кафедры санскрита и сравнительного языковедения на кафедру общего языкознания, он трижды (1906-1912) прочёл курс общей теории языка, в котором он свёл воедино разрозненные до этого мысли о природе и сущности языка, о структуре языкознания и его методах. Он не оставил даже набросков лекций; и установлены заметные различия между тремя циклами лекций по структуре и авторским акцентам. Важнейшим событием стало издание под именем Ф. де Соссюра курса лекций, текст которого был подготовлен к печати и вышел в свет под названием "Курс общей лингвистики"(1916, т.е. после смерти Ф. де Соссюра; первый русский перевод: 1933; в нашей стране недавно изданы два тома трудов Ф. де Соссюра на русском языке: 1977 и 1990). Издателями "Курса" были его женевские ученики и коллеги Альбер Сеше и Шарль Балли, внёсшие немало своего (в том числе и печально знаменитую фразу: "единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя", которая стимулировала внедрение в языкознание принципа имманентизма). Они опирались лишь на некоторые и не всегда лучшие студенческие конспекты лекций. Через большой ряд лет были обнаружены более обстоятельные конспекты других студентов, позволяющие увидеть различия между тремя циклами лекций и установить эволюцию мыслей автора, который не сразу стал на позиции синхронического подхода к языку, хотя о дихотомии языка и речи и дихотомии синхронии и диахронии он говорит уже в первом цикле. Позднее появилось (1967-1968) критическое издание "Курса", показывающее довольно произвольную интерпретацию лекций Ф. де Соссюра их первыми издателями.

Эта книга (в каноническом её варианте) вызвала широкий резонанс в мировой науке. Развернулась острая полемика между последователями Ф. де Соссюра и противниками его концепции, послужившая кристаллизации принципов структурного языкознания. К идеям или даже просто к имени Ф. де Соссюра обращались представители самых разных школ. Ф. де Соссюр стал в 20 в. наиболее критически читаемым лингвистом. Ф. де Соссюр ориентируется на философско-социологические системы Огюста Конта и Эмиля Дюркгейма. Он вынес на широкое обсуждение проблемы построения синхронического языкознания, решение которых уже намечалось в трудах У.Д. Уитни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского, А. Марти.

Он использует в построении своей лингвистической теории методологический принцип редукционизма, в соответствии с которым в исследуемом объекте выделяются только существенные моменты, противопоставляясь моментам несущественным, второстепенным, не заслуживающим внимания. Производится ступенчатое выделение на дихотомической основе признаков, характеризующих лингвистику. Языкознание в целом отнесено к ведению психологии, а именно к ведению социальной психологии. В социальной психологии выделяется особая общественная наука - семиология, призванная изучать знаковые системы, наиболее важной из которых является язык.

Внутри семиологии вычленяется лингвистика, занимающаяся языком как знаковой системой особого рода, наиболее сложной по своей организации. Язык в целом назван термином le langage (который часто переводится на русский язык термином речевая деятельность). Далее, проводится разграничение менее существенной для строгого анализа внешней лингвистики, описывающей географические, экономические, исторические и прочие внешние условия бытования языка, и более существенной для исследователя внутренней лингвистики, исследующей строение языкового механизма в отвлечении от внешних факторов, т.е. в имманентном плане. Указывается на наибольшую близость письма к языку в кругу знаковых систем.

Внутренняя лингвистика расчленяется на лингвистику языка (la linguistique de la langue) и лингвистику речи (la linguistique de la parole). Язык квалифицируется как система знаков, для которой существенны прежде всего отношения между её элементами, их оппозитивные, релятивные, негативные свойства, различия между этими элементами, а не их позитивные, субстанциальные свойства. Элементы языка понимаются как единицы, обладающие каждая не только своим значением (le sense), но и своей значимостью (le valeur), исходя из её места в системе отношений. Признаются вторичными материальные характеристики, в силу чего фонология (= фонетика) выведится за пределы лингвистики. Объявляется несущественным способ реализации языкового знака. Различаются два вида отношений между языковыми элементами - ассоциативные и синтагматические. Этой системе (языку в узком смысле) приписывается психический и социальный статус. Она локализуется в сознании говорящих. Объект лингвистики речи квалифицируется как остаток, выделяемый при вычитании языка (la langue) из речевой деятельности (le langage). Этому объекту приписывается психофизиологический и индивидуальный статус. Допускается возможность соотнести с этим объектом отдельный речевой акт и возникающее в его результате сочетание знаков (синтагму), считать речь реализацией языка. В "Курсе общей лингвистики" даётся изложение только характеристик языка в узком смысле, отсутствуют намётки лингвистики речи.

Последователями Ф. де Соссюра давались разные трактовки дихотомии языка и речи (социальное - индивидуальное, виртуальное - актуальное, абстрактное - конкретное, парадигматика - синтагматика, синхрония - диахрония, норма - стиль, система - реализация системы, код - сообщение, порождающее устройство - порождение, (врождённая) способность (competence) - исполнение (performance). Последователи женевского учёного распространили эту дихотомию на изучение других сторон языка (разграничение фонологии и фонетики у Н.С. Трубецкого). Наконец, лингвистика языка была расчленена на менее важную эволюционную, диахроническую лингвистику, наблюдающую за отношением фактов на оси времени, и более существенную для говорящего и для исследователя языка статическую, синхроническую лингвистику, исследующую отношения языковых элементов на оси одновременности. Понятие системы было отнесено только к синхронии. Диахроническая лингвистика подверглась делению на проспективную и ретроспективную. Было проведено отождествление синхронического подхода с грамматикой и диахронического с фонетикой. Разнообразны трактовки этой дихотомии у других авторов (статика - динамика, система - асистемность, организованное в систему целое - единичный факт, Miteinander - Nacheinander, т.е. одновременность - последовательность во времени).

Языковой знак понимался как целиком психическое образование, как произвольное, условное, не навязанное природой причинно-следственное соединение двух сторон - акустического образа, означающего (le signifiant) и идеи, понятия, означаемого (le signifie). Ф. де Соссюр сфомулировал ряд законов знака, утверждающих его неизменность и вместе с тем изменчивость, его линейность. Дискуссии в основном развернулись вокруг проблемы условности-мотивированности языкового знака.

Имеется большой ряд изданий "Курса" на французском языке и его переводов на различные языки. Идеи Ф. до Соссюра оказали воздействие на деятельность Женевской и французской школ социологического языкознания, на формирование и развитие исследовательских программ формально-структурного и структурно-функционального течений, школ и отдельных концепций. Многочисленные дискуссии велись в советском языкознании вокруг учения Ф. де Соссюра о природе и структуре языкового знака и вокруг его дихотомий языка-речи, синхронии-диахронии.

Фердинанда де Соссюра (1857 - 1913) называют Коперником современного языкознания. Лингвистическая концепция Соссюра основанана идеях знаковой природы и системности языка . Идеи Соссюра послужили основой для возникновения структурализма XX в. Они помогли в пре-одолении кризиса мирового языкознания в конце XIX - нача-ле XX в.

Ф. де Соссюр стал интересоваться лингвистикой в гимназии. Он са-мостоятельно изучил санскрит, и в 12 лет познакомился с основателем индоевропейской лингвистической палеонтологии Адольфом Пикте. Под его влиянием в 15 лет Соссюр пишет свою первую лингвистическую работу «Общая система языка ». В 16 лет, занимаясь структурой индоевропейского корня, за три года до К. Бругмана и Г. Остхофа, Соссюр случайно открыл ранее неизвестные индоевропейские сонанты - звуки, которые могли формировать слоги. В 1875 г. Соссюр становится студен-том Женевского университета, но учиться здесь ему практи-чески было не у кого, и через год он переезжает в Лейпциг, крупнейший центр компаративистики того времени. В Лейпцигском университете в 1878 г. Соссюр написал диссертацию «Мемуар (исследова-ние) о первоначальной системе гласных в индоевропейском языке ».

Эта работа возмутила про-фессоров Лейпцигского университета, младограмматиков Бругмана и Остхофа. В самом центре младограмматизма с его «атомарной» методикой анализа, с его принципиальным отказом от реше-ния общетеоретических проблем, скромный студент выступил с необычной, ма-тематически выверенной теорией, которая позволяла предуга-дать структуру праиндоевропейского корня, а также уточнила состав гласных индоевропейского праязыка. Соссюр подвергся настолько жесткой критике, что «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропей-ских языках» стал его единственной крупной работой, опубликованной при жизни. Впослед-ствии Соссюр издавал лишь небольшие заметки и рецензии, на которые не обратили внимания ни в Швейцарии, ни в Герма-нии, ни во Франции.

Стержневой идеей «Мемуара» была системность языка . Доказывая сис-темность индоевропейского праязыка, Соссюр выдвинул гипо-тезу о необычных сонантах, которые затем были утрачены, но косвенно отражаются в чередованиях гласных современных ин-доевропейских языков. Соссюр сделал важный вывод о систем-ности фонетического и морфологического строя индоевропейс-кого праязыка.

Так, он пришёл к выводу, что все индоевро-пейские корни имели единообразную структуру:

1) каждый корень содержал гласный «е», за ним мог следовать сонант i, u, r, l, m, n: (*mer-, ber-, mei-, pei-, ken-);

2) в некоторых условиях гласный «e» чередовался с «о», в других «e» исчезал (* mer- // mor-: умер, мор, умри; ber- // bor-: беру, сбор, брать);

3) там, где гласный «e» выпал, корень, не содержавший сонанта, остался без гласного. В корне же с сонантом сонант выступает в качестве сло-гового звука, когда за ним следует согласный: *pei-ti → пи-ть.

Важнейший принцип этих правил состоит в том, что при одинаковых морфологических и фонетических условиях огласовка разных корней должна быть одинаковой. Например, в пер-вом лице настоящего времени индоевропейских глаголов в кор-не имеется гласный «е»: нем. ich gebe (даю), лат. lego (собираю), рус. несу / веду /везу / плету. Отглагольное имя имеет в корне гласный «о»: лат. toga, рус. ноша / воз /плот. Причастие имеет ноль звука «дра-ный» или содержит гласный, являющийся результатом слияния исконного гласного и сонанта «битый» от «бей».

Таким образом, аргументы системного характера обеспечи-вают надёжность реконструкции праязыка.

В 1880 г. Соссюр защитил докторскую диссертацию по синтаксису. Он начинает работать в Парижском университе-те, и в Париже знакомится с И.А. Бодуэном де Куртенэ. Потом между ними завязалась переписка. В 1891 г. Соссюр переезжает в Женеву. Здесь учёный занимался классическими и германскими языками, лингвистической географией, эпосом Нибелунгов, французским стихосложением и греческой мифологи-ей. Осталось 99 его тетрадей по анаграммам в греческой, латинс-кой и ведийской поэзии.

Соссюр вёл замкнутый образ жизни. В глазах окружающих он выглядел неудачником, который так и не смог подняться до уровня своей первой талантливой книги.

В 1906 г. Соссюру предложили место профессора Женевского университета.

Ф.де Соссюр прочитал свой курс три раза, не оста-вив даже кратких записей своих лекций. В 1906 - 1907 гг. лекции Соссюра по теории языка прослушали шесть, в 1908 - 1909 гг. — 11, в 1910 - 1911 гг. — 12 человек. После смерти Соссюра конспекты лекций были опубликованы младшими коллегами Соссюра Шарлем Балли и Альбером Сеше в 1916 г. как «Курс общей лингвистики ». С этого года началось триумфальное признание концепции Соссюра, оказавшей колоссальное влияние на раз-витие мирового языкознания. «Курс общей лингвистики» не-сколько раз переиздавался на французском языке, потом был переведён на другие языки мира, в том числе на русский.

В «Курсе общей лингвистики» Соссюр решил самые важные про-блемы языкознания:

1) Противопоставление языка и речи .

Центральными понятиями «Курса общей лингвистики» ста-ли речевая деятельность, язык и речь. Параллельно с учёными Казанской лингвистической школы Ф. де Соссюр стал разгра-ничивать две стороны в речевой деятельности: язык и речь. Соссюр поставил это различие в центре общей теории языка.

Язык и речь - две стороны речевой дея-тельности. Речевая деятельность многообразна, она вклю-чает социальное и индивидуальное, потому что человек выражает свои мысли, чтобы быть понятым другими. В речевой деятельности выделяется внешняя звуковая и внутренняя, психо-логическая сторона. Из двух сторон речевой деятельности язык - одна, но наиважнейшая сторона, определяющая все остальные.

Главное различие между языком и речью в том, что язык социален, а речь индивидуальна. Социальность языка состоит в том, что он функционирует лишь в человеческом обществе. Язык - продукт речевой спо-собности и совокупность языковых навыков. Ребёнок усваивает его, живя в человеческом обще-стве. Язык пассивно ре-гистрируется человеком и навязывается ему. Инди-вид не может ни создать, ни изменить языка.

Язык, по Соссюру, - это код, образующий средство для речевой деятельности. Но язык - и клад, от-кладывающийся практикою речи во всех членах коллектива. Это грамматическая и лексическая система, потенциально существу-ющая в мозгу сово-купности индивидов.

Язык - психическое явление, но в нём есть только общее, абстрактное, отвлечённое. Психичность языка не отрицает его реального существования. Доказа-тельством его реальности Соссюр считает возможность графи-чески, на письме отразить язык. Реальность языка подтверждается возможностью изучать мёртвые языки по памятникам.

Речь целиком индивидуальна. Она - акт воли и сознания отдельного человека, ею полностью распоряжается индивид.

В речи есть:

1) комбинации, которые говорящий образует для выражения своей мысли, используя социальный код;

2) психо-физиологический механизм, с помощью которого мысли объективируются, становятся общим достоянием. К речи отно-сятся звукоподражательство, артикуляция.

Воспроизведённая речь - сумма всего говоримого. Следова-тельно, язык абстрагируется от речи, а не наоборот: «Язык и речь взаимосвязаны, ибо язык есть одновременно и орудие, и продукт речи». Соссюр требовал раздельного изучения языка и речи. Язык необходим, чтобы понять речь, а речь предшествует язы-ку. Она необходима, чтобы установился язык.

Противопоставив язык и речь, Соссюр пишет о том, что язык должен изучаться в лингвистике языка, а речь - в лингвистике речи. Лингвистика языка / лингвистика речи - это первый перекрёс-ток на пути исследователя, и он должен выбрать одну из дорог. Надо отдельно идти по каждой из них. До начала XX в. лингви-сты, считает Соссюр, изучали только речь. Лингвистика языка совершенно не изучена. Поэтому де-визом Соссюра стали слова: «Встать на точку зрения языка и с этой точки зрения рассматривать всё остальное!» «Курс общей лингвистики» за-канчивается фразой: «Единственным и ис-тинным объектом лингвистики является язык, рассматривае-мый в самом себе и для себя».

2) Противопоставление синхронии и диахронии .

Второй перекрёсток на пути лингвиста - синхрония/диахрония, то есть изучение языка в момент покоя и в развитии. Соссюр предлагает разграничивать 1) ось одновременности (АВ) и 2) ось последовательности (СD).

Ось одновременности (АВ) касается отношений между сосу-ществующими последовательностями, где исключено всякое вме-шательство времени. На оси последовательности (СД) распола-гаются все явления первой оси со всеми их изменениями, на ней никогда нельзя рассматривать больше одной вещи сразу.

Понятие системы Соссюр связал только с синхронией, ко-торая совпадает с осью одновременности. В диахронии, совпа-дающей с осью последовательности, по его мнению, происхо-дят лишь смещения, которые могут привести к изменению си-стемы. Переход от одного состояния системы к другому - результат диахроничных смещений отдельных членов.

Часто Соссюра обвиняют в отрыве синхронии от диахронии, в неисторичности его теории. Но Соссюр пре-красно понимал их зависимость и называл себя прежде всего историком языка. На многих примерах он показал самостоятель-ность синхроничного и диахроничного анализа и их взаимосвя-занность, подчёркивая их диалектическое единство и различия. Но при этом он постоянно напоминал студентам, что «совре-менная лингвистика, едва возникнув, с головой ушла в диах-ронию» и пренебрегла синхронией. Вот почему синхроничный аспект для Соссюра был более важен. «Для говорящих только синхроничный аспект - под-линная и единственная реальность».

Если лингвистика языка находится в области синхронии, говорит Соссюр, то лингвистика речи - в области диахронии. Диахронические исследования возможны в проспективном и рет-роспективном планах. Можно предсказать развитие языка или заниматься реконструкцией праязыка. Лингвистику, которая должна заниматься покоем языка, Соссюр предлагает на-звать статической или синхронической лингвистикой, а науку, которая должна описывать последовательные состояния языка, - эволюционной или диахронической лингвистикой.

3) Противопоставление внешней и внутренней лингвистики .

К внешней лингвистике Соссюр от-носил все аспекты, связанные с историей общества; внутреннюю политику государства; уро-вень культуры; отношения между языком и церковью, языком и школой; географическое распространение языков и их дроб-ление на диалекты. Язык и социальные факторы взаимно влияют друг на друга.

Внутренняя лингвистика изучает только языковую систему, отношения внутри неё. Соссюр срав-нивает лингвистику с игрой в шахматы. То, что игра в шахма-ты пришла в Европу из Персии, есть факт внешнего порядка; внутренним является всё то, что касается системы и правил шахматной игры. Если заменить фигуры из дерева фигурами из слоновой кости, такая замена будет безразлична для системы; но если уменьшить или увеличить количество фигур, такая пе-ремена глубоко затронет «грамматику игры».

Каждой из лингвистик присущ свой особый метод, говорит Соссюр. Внешняя лингвистика может нагромождать одну подробность на другую, не чувствуя себя стеснённой тисками системы. Во внутренней лингвистике исключено всякое произвольное расположение материала, так как язык есть система, которая подчиняется лишь своему собствен-ному порядку. Соссюр отдаёт предпочтение внутренней лингви-стике, так как её недооценивали современные ему лингвисты.

При издании трудов Соссюра материал о различии внутренней и внешней лингвистики поместили в начале книги, и созда-лось впечатление, что для Соссюра эта антиномия - главная. На самом же деле для Соссюра главным было противопоставление языка/речи, и перевес внутренней лингвистики в его «Курсе...» объясняет-ся тем, что Соссюр обозначил новый путь, по которому пошло языкознание XX в. Этот путь привёл к углубленному изучению внутренней лингвистики в плане синхронии.

4) Соссюр рассматривал язык как знаковую систему .

Эта идея разрабатывалась Аристотелем , авторами «Грамматики Пор-Рояля», В. фон Гум-больдтом, учёными Казанской и Московской лингвистических школ.

Соссюр первым обособил язык как знаковую систему от других знаковых систем: письма, азбуки глу-хонемых, военных сигналов. Он первым предложил выделить науку о жизни знаков в обще-стве - семиологию (гр. semeon "знак"). Семиология, по мнению Соссюра, должна входить в соци-альную психологию как раздел общей психологии. Позднее эту науку стали называть семиотикой.

Определение языка как знаковой системы было направлено и против индивидуализма младограмматиков, и против понима-ния языка как организма сторонниками натурализма. Любая лингвистическая проблема, по Соссюру, есть, прежде всего, проблема семиологическая, так как большинство из свойств языка общие с другими знаками и лишь некоторые специфичны. Семиологическое изучение языка, полагает Соссюр, поможет понять обряды, обычаи народов. Но главная цель лингвистики - отделить язык от других семиотических явлений и изучать его специфические свойства.

5) Учение о лингвистическом знаке и значимости .

Соссюр утверждал, что «Язык - это система знаков, в которых единственно суще-ственным является соединение смысла и акустического образа, причем оба эти элемента знака в равной степени психичны». Оба эти элемента находятся в мозгу, то есть это психические явления. Они связаны по ассоциации у всех носителей языкового единства, что обеспечивает понимание. Сама вещь и звуки не входят в знак. Языковой знак, по мнению Соссюра, соединяет не вещь и имя, а понятие и акустический образ.

Схематично лингвистический знак можно изобразить так :

Изображение показывает, что лингвистический знак двусторонен. Понятие без акустического образа относится к психо-логии . И только в соединении с акустическим образом понятие становится языковой сущностью. Акустический же образ не есть нечто звучащее, материальное, но лишь его отпечаток в созна-нии человека. Наиболее существенны в акустическом образе его отличия от других акустических образов. Акустические образы могут быть представлены на письме, знаки которого отпечаты-ваются в сознании в виде зрительных образов, заменяющих акустические.

Языковые знаки, по Соссюру, реальны, так как имеют ме-стонахождение в мозгу. Они-то и составляют предмет лингвис-тики языка. Языковые знаки - это, прежде всего, слова, не-что центральное в механизме языка.

Дав определение языковому знаку, Соссюр называет два определяющих признака, отличающих языковую систему от других знаковых систем и от общественных явлений: 1) произволь-ность и 2) линейность .

Произвольность знака Соссюр понимал как условность и как немотивированность. По Соссю-ру, знак произволен, условен, не связан внутренними от-ношениями с обозначаемым предметом (рус. бык, нем. Ochs). Таким образом, связь означаемого (значения) и означающего (материальной формы) произвольна. Это проявляется в отсутствии мотивированности. В язы-ке мотивировано лишь небольшое количество звукоподражательных слов и выражений (рус. кукареку, мяу-мяу, гав-гав).

С мотивированностью связана морфологическая характеристика языка. Языки с максимальной морфологической мотивированностью Соссюр называет грамматическими, а с минимальной - лексикологи-ческими. В истории языкознания наблюдаются постоянные переходы мотивированных знаков в произвольные. Языковые знаки отличаются от знаков других семиотических систем тем, что в символе сохраняется доля естественной свя-зи с обозначаемым. Например, символ справедливости - весы, а не колесница; символ мира - голубь, а не ястреб.

В 1939 г. на страницах журнала «Акта лингвистика» прошла дискуссия о произвольности знака. Против учения о произвольности знака выступил французский учёный Эмиль Бенвенист. Он до-казывал, что связь между понятием и акустическим образом не произвольна, а естественна, так как она необходима. Одна сто-рона знака не существует без другой. Но ученики Соссюра, Альбер Сеше и Шарль Балли, защищая теорию произвольности Сос-сюра, уточнили её: знак произволен при выражении мысли и непроизволен при выражении чувств и эстетических впечат-лений. A.A. Потебня также считал, что при возникновении все слова мотивирова-ны, а потом мотивированность утрачивается. Споры о произвольности - непроизвольности лингвистичес-кого знака продолжаются до сих пор.

Следствием произвольно-сти является антиномия изменяемость/неизменяемость знака. Язык навязывается говорящему и даже массе, так как она следует традициям прошлого. И поскольку знак не знает иного закона, кроме закона традиции, он произволен. Однако истории язы-ков дают примеры изменения обеих сторон языкового знака: и смысла, и звукового состава. Таким образом, в языке действу-ют факторы, приводящие к сдвигу означаемого и означающего именно потому, что между ними нет никакой необходимой связи и знак произволен. Развитие языка происходит независимо от воли и сознания говорящего на основе произвольности знака.

Линейность лингвистического знака означает, что обозначающее представляет собою протяжённость, которая разворачивается во времени, линию. Акустические образы следуют один за другим в виде цепи и не могут возни-кать одновременно. Свойство линейности впоследствии было отвергнуто языкознанием. Линейность свойственна речи и не может характери-зовать знак как член системы. Вполне очевидно, что в учении Соссюра о линейности знака наблюдается смешение лингвис-тики языка с лингвистикой речи.

Центральное место в соссюровской концепции лингвистического знака зани-мает учение о его теоретической ценности, или учение о значимости . Слово определяется как лингвистический знак местом и функционированием в системе языка, в зависимости от других элементов системы. «Язык есть система чистых ценностей, ни-чем не определяемая, кроме как наличным составом членов, входящих в её состав», - утверждал Соссюр. Например, материал, из которого сделаны шахматные фигуры, не важен, важна их ценность по условиям игры.

В силу того, что языковой знак произволен и двусторонен, Соссюр говорит о двух типах ценностей : 1) концептуальной и 2) материальной.

Концептуальная (понятийная) ценность связана с внутрен-ней стороной знака, с означаемым. Так, франц. mouton и англ. sheep имеют одинаковое значение «баран», но концептуальные ценности этих знаков различны, так как во франц. языке mouton = "баран" + "баранина", а в англ. языке для значения "баранина" есть особое слово - mutton.

Концептуальная ценность знака выявляется в пределах дан-ной языковой системы с учётом слов того же семантического поля, синонимических и антонимических рядов. Концептуаль-ная ценность характеризует и грамматику. Так, русское мн. число отличается от старославянского, ибо является членом двоично-го противопоставления (ед. - мн.), а не троичного (ед. - дв. - мн.). Следовательно, концептуальные ценности знаков определяются их отношениями с прочими членами системы, утверждает Соссюр.

Материальная ценность - это различие акустических обра-зов, или означающих. Например, в слове «жена» в род. падеже мн. числа нет окончания как положительного материального эле-мента, а суть постигается сопоставлением с другими формами. На этом положении строятся учение Фортунатова - Уитни о нулевой фор-ме и учение Бодуэна де Куртенэ о морфологическом нуле.

Противопоставление важно для всех элементов языка, включая фонемы. Так, французское «r» можно произнести и как раскати-стое «r», и как «h». В немецком же языке такие вольности недопу-стимы, ибо там «r» и «h» - самостоятельные элементы звуковой системы, обладающие смыслоразличительной функцией (Rabe - "ворон", habe - "имею").

Для доказательства своего тезиса «Язык - система чистых ценностей» Соссюр обращается к проблеме языка и мышления. Мышление, не выраженное словами, смутно, бесформенно, и звуковая цепь не членится без соединения со смыслом. Соеди-нение мышления со звуком приводит к разграничению единиц. Соссюр уподобляет язык листу бумаги, где лицевая сторона - мысль, а оборотная - звук, но они неотделимы друг от друга. Лингвист работает в пограничной области, где сочетаются эле-менты обоих порядков. И при анализе надо идти от целого к отдельным элементам.

6) Учение о языке как системе .

Стремление Соссюра убедить своих студентов в необходи-мости нового подхода к языку заставляла его постоянно под-чёркивать системность языка и говорить о роли различий в этой системности. Он выдвинул тезис: «В языке нет ничего, кроме различий». «И идея, и звуковой материал менее важны, чем то, что есть кругом него в других знаках». Например, значимость мо-жет изменяться при сохранении обеих сторон знака, если из-меняется другой член (при утрате двойственного числа изменя-ется значимость ед. числа и мн. числа).

Заслуга Соссюра состоит в том, что он по-настоящему оце-нил роль отношений в языке: «в каждом данном состоянии языка всё покоится на отношениях». Языковую систему Соссюр рассматривал как математичес-ки точную и уподоблял её алгебре и геометрии. Он и пользовал-ся терминами математики: член, элемент.

Системность языка проявляется на фоне-тическом, грамматическом и лексическом уровнях. Система языка обладает двумя свойствами: 1) она находится в равновесии и 2) она замкнута. В ней обнаруживается два типа отношений: син-тагматические и ассоциативные. Эти типы отношений соответствуют двум формам на-шей умственной деятельности.

Синтагматические отношения возникают, когда элементы выстраиваются один за другим в потоке речи. Такие сочета-ния, имеющие протяжённость, можно назвать синтагмами . Син-тагма всегда состоит как минимум из двух следующих друг за другом единиц: морфем, слов, словосочетаний, предложений. Член синтагмы получает значимость в меру своего проти-вопоставления тому, что с ним соседствует. Это отношения по смежности.

Ассоциативные (термин Соссюра), или парадигматические (новый термин) отношения возникают вне процесса речи, в мозгу чело-века на том основании, что слова, имеющие нечто общее, ассо-циируются в памяти. По сходным чертам они могут объединяться в группы (например, по общности корня или суффикса; по общ-ности грамматических форм).

Синтагматические и ассоциативные отношения в их сово-купности, по Соссюру, определяют каждый язык: они объеди-няют фонетику, лексику, морфологию, синтаксис в единое целое. С этими двумя типами отношений и связана лингвистическая методика Соссюра - целое разлагать на части на основе син-тагматического и ассоциативного сравнения.

С дея-тельностью Соссюра связаны Женевская (Швейцарская) линг-вистическая школа (Шарль Балли, Альбер Сеше, Сергей Осипович Карцевский, Роберт Гёдель) и Парижская школа (Антуан Мейе, Жозеф Вандриес, Мишель Граммон, Марсель Коэн). Обе эти школы можно назвать соссюрианскими.

С 1928 г. соссюрианство постепенно перерастает в структу-рализм, хотя само это название появляется лишь в 1939 г. На знамени структурализма - основные тезисы Соссюра: язык/речь, синхрония/диахрония, внутренняя/внешняя лингвистика, сис-темность и знаковость языка.