Символизм в творчестве бальмонта. Творчество. Бальмонт стал первым представителем символизма в поэзии, получившим всероссийскую известность. Пик творческих сил

КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ — РУССКИЙ ПОЭТ-СИМВОЛИСТ, ПЕРЕВОДЧИК, ЭССЕИСТ

Константин Дмитриевич Бальмонт — русской поэт-символист и писатель, талантливый переводчик, эссеист, исследователь, яркий представитель Серебряного века, выпустивший 20 прозаических и 35 поэтических сборников, — появился на свет во Владимирской губернии, деревне Гумищи в 1867 г. Его отцом был земский деятель, матерью — генеральская дочь, очень образованная женщина, поклонница и знаток словесности. Её влияние на мировоззрение сына, его характер, темперамент оказалось весьма заметным.

Дом их семьи был открыт для лиц, которых считали неблагонадёжными, и юный Константин надолго проникся духом бунтарства, стремлением перекроить этот несовершенный мир. Участие в революционном кружке стоило ему исключения из гимназии; исключали его и из юридического факультета Московского университета, куда он поступил в 1886 г. Сильное нервное истощение, нелюбовь к юриспруденции и увлеченность литературой не позволили ему закончить учебу в университете, где его восстановили. Не сумел закончить он Ярославский Демидовский лицей юридических наук, откуда его в сентябре 1890 г. отчислили.
Литературный дебют Бальмонта состоялся еще в 1885 г.: журнал« Живописное обозрение» напечатал три его стихотворных опыта, которые остались незамеченными. На слог начинающего поэта позднее обратил внимание В.Г. Короленко, которого Бальмонт считал« крёстным отцом». 1887−1889 гг. стали самым началом его амплуа поэта-переводчика; начинал он с интерпретаций поэтических произведений французских и немецких авторов. В 1890 г. вышел первый сборник стихотворений, изданный на собственные средства. Когда Бальмонт увидел, что никто не проявил к его творчеству интереса, включая близких, собственноручно предал огню весь тираж.

Весной 1890 г. семейные проблемы(к тому времени Константин был уже год как женат) привели его к острому нервному расстройству и попытке суицида. Однако прыжок из окна третьего этажа уложил его в постель на год. Немощь тела сочеталась с невероятно напряжённой работой духа; именно в это время к Бальмонту, по его признанию, пришло осознание себя как поэта, своего истинного предназначения.
В 1892 г. им было предпринято путешествие в скандинавские страны, что ещё больше стимулировало интерес к переводческой деятельности. Первое время после болезни было полно лишений, однако Бальмонт был непреклонен в выборе дальнейшего пути. Руку помощи ему вновь протянул Короленко, взял под свою опеку профессор Московского университета Н.И. Стороженко. Именно с его подачи Бальмонту доверили переводы« Истории скандинавской литературы» и «Истории итальянской литературы», которые были изданы в 1895—1897 гг. 1892−1894 гг. были посвящены интенсивной работе над творчеством Э. По и П. Шелли. С этих пор Бальмонт достаточно громко заявил о себе как крупный переводчик, и последующая деятельность на этом поприще закрепила за ним репутацию крупнейшего поэта-переводчика рубежа XIX—XX вв. еков, настоящего полиглота, ведь им были переведены произведения с 30 языков.

Новый этап в творчестве начался в 1894 г.: сборник« Под северным небом» свидетельствовал о конце периода становления и появлении в русской поэзии нового имени. В 1895 г. вышел его сборник« В безбрежности», в 1898 г. — «Тишина», в 1900 г. — «Горящие здания», написанные в русле символизма. В 1902 г. Бальмонт женился во второй раз, уехал путешествовать по Европе. Визиты в чужие края стали пламенной страстью, в его биографии был и такой факт, как кругосветное путешествие(1912); был поэт в Австралии, Южной Африке, Южной Америке, во многих странах мира. В 1903 г. опубликована« книга символов» «Будем как солнце», получившая наибольшую известность, за которой последовали« Только любовь»(1903), «Литургия красоты»(1905).

К революциям 1905 г. и Февральской революции 1917 г. Бальмонт отнёсся сочувственно и даже воодушевленно. Но от его революционного настроя ничего не осталось после Октября; большевики олицетворяли для него начало, разрушающее и подавляющее личность. Воспользовавшись разрешением на временный выезд в июне 1920 г., Бальмонт и его семья уезжают за границу, во Францию, навсегда.

Но бегство от большевиков не делает поэта счастливым, он ощущает одиночество, ностальгию, не вливается в сообщество эмигрантов, а, напротив, выбирает местом жительства небольшое местечко Капбретон вдалеке от столицы. Продолжает активно писать, переводить: за годы эмиграции из-под его пера вышло 22 тома сочинений из 50. Стихи этого периода, пронизанные мыслями о Родине, тоской по ней, внесли значительный вклад в поэзию русского зарубежья, однако не принесли автору ни славы, ни материальной обеспеченности.
В середине 30-ых все больше и больше давало о себе знать тяжелое нервное расстройство, усугубленное возрастом и сложностями финансового характера, и последний этап в биографии поэта прошёл под знаком этих удручающих обстоятельств. Смерть настигла его 24 декабря 1942 г. в расположенном недалеко от Парижа местечке Нуази-ле-Гран. Последним пристанищем Бальмонта стал приют« Русский дом», некогда основанный его матерью.

Систематического образования Бальмонт не получил: ни юридический факультет Московского университета, ни Демидовский юридический лицей не отвечали интересам юноши, живущего« истинно и напряженно, жизнью своего сердца« . Душевное смятение, вызванное неудачной женитьбой и бытовыми неурядицами, привело к серьезному нервному расстройству. В марте 1890 г. Бальмонт выбросился из окна третьего этажа, после чего последовали долгие месяцы неподвижности и длительное лечение.

Первым поэтическим опытом Бальмонта стал« Сборник стихотворений« , вышедший в 1890 г. Успеха он не имел. «Надсоновские« мотивы и перепевы эпигонов некрасовской школы не встретили понимания ни у читателей, ни у критики. Уничтожив весь тираж, в июне Бальмонт уезжает в заграничное путешествие в Скандинавию, увлекается современной скандинавской литературой.

Изучивший шестнадцать языков, впоследствии он познакомит русского читателя с литературой Англии, Америки, Франции, Испании, Польши, Болгарии, Армении, Грузии и др.
С середины 90-х гг. начинается период стремительного творческого взлета Бальмонта

Я жить не могу настоящим, Я люблю беспокойные сны,

Под солнечным блеском палящим И под влажным мерцаньем луны.

Я жить не хочу настоящим, Я внимаю намекам струны,

Цветам и деревьям шумящим И легендам приморской волны.

Итогом заграничного путешествия в страны Европы(Франция, Англия, Голландия, Италия) стала вышедшая в 1898 г. «Книга Тишина« , отразившая впечатления от недавней поездки и увлечение ницшеанскими идеями. Три первых сборника позволили критике и читателям почувствовать новаторский характер поэзии Бальмонта и глубокую связь ее с русской классической традицией. Определили они и основное направление творческого пути Бальмонта — от эпигонства к символизму.

В1900 г. в творчестве Б. намечаются кардинальные сдвиги. Выходит в свет новая книга стихов« Горящие здания.(Лирика современной души)». Герой ее лишь отдаленно напоминает уставшего от жизни персонажа прошлых лет. Теперь им владеет радостное жизнеутверждающее настроение, противоречащее былым тоскливым жалобам на несправедливость мироустройства. Активная, дерзкая, вольнолюбивая личность приходит в поэзию Бальмонта

Я хочу порвать лазурь Успокоенных мечтаний,

Я хочу горящих зданий, Я хочу кричащих бурь!

Два следующих сборника« Будем как солнце»(1903) и «Только любовь. Семицветник»(1903) имели большой успех. Они прославили имя Бальмонта и сделали его одним из самых популярных поэтов начала XX в. Особенно интересна первая книга с эпиграфом из Анаксагора(«Я пришел в этот мир, чтобы видеть солнце»), в которой поэт создает космогоническую картину мира и, уподобив себя первобытному человеку, славит стихийные силы природы(солнце, луну, огонь и др.) и человеческой души(пожар чувств, горение страстей, «безумства ненасытной души« ). Поэт выражает стремление служить главному в жизни — свету:

Жизни податель,
Бог и создатель,
Мудро сжигающий — свет.
Рад я на пире
Звуком быть в лире, —
Лучшего в мире
Счастия нет!

Годы литературного успеха, предшествующие первой русской революции, совпали с антиправительственными выступлениями Бальмонта. Он откликнулся на события 4 марта 1901 г. стихотворением« Маленький султан», в котором современники увидели резкую сатиру на царя:

То было в Турции, где совесть — вещь пустая.

Там царствует кулак, нагайка, ятаган,

Два-три нуля, четыре негодяя.

И глупый маленький султан.

Бальмонт — мастер политической эпиграммы. Он создает в эти годы блестящие образцы этого жанра, полноправно вошедшие впоследствии в состав вольной русской поэзии
Во время революции 1905−1907 гг. он не только пишет циклы политических стихов, обличающих самодержавие и восславляющих восставших рабочих, но и сотрудничает в большевистских изданиях.

Первое десятилетие XX в. было для Бальмонта. временем его наивысшей популярности: в 1904—1905 гг. вышло собрание стихов в двух томах, его книги публиковались ежегодно, иногда по две-три в год. Новые сборники стихов были связаны с совершенным Бальмонтом в 1913 г. грандиозным кругосветным путешествием

Война 1914 г. застала поэта во Франции, в январе 1915 г. поэт возвращается в Россию. Февральскую революцию Бальмонт встретил с радостью и прославил ее восторженными стихами, но после октября 1917 г. настроение его резко меняется. В стихах и статьях появляется тема« хаоса« и «смутного времени« , Бальмонт пишет о своем разочаровании в большевиках, видя в них носителей разрушительного начала, подавляющего личность(«Революционер я или нет?», 1918), его пугают разруха и террор. В1920 г. поэт подает прошение о поездке за границу сроком на один год, но эмигрантом ему пришлось быть до конца жизни: поэт прожил на чужбине двадцать один год. Разлуку с родиной поэт переживал болезненно. Он продолжал интенсивно работать, но в стихах и прозе эмигрантского периода господствует одно чувство — тоска.

« Я хочу России… Пусто, пусто Духа нет в Европе

пишет он друзьям. Депрессия, прогрессируя, переходит в душевное заболевание. Приют« Русский дом« в Нуази-ле-Гран становится последним земным прибежищем поэта.

Бальмонта называли« Паганини русского стиха« : он умел передать тончайшие оттенки любовного чувства и явления природы, «остановить мгновение» и запечатлеть его на чистом листе бумаги, очаровать читателя магией звуков, заворожить прихотливыми ритмами. В его поэзии — упоение красотой жизни. А. Блок говорил: «Когда слушаешь Бальмонта — всегда слушаешь весну». Это определение очень точно характеризует Бальмонта — одного из самых ярких символистов и неоромантиков начала XX в.

Бальмонт жаждал «изысканности русской медлительной речи».

Он научился «превращать тоску в напев» и находить игру созвучий в природе, он из всех поэтов-символистов отличался особой напевностью и особой звучностью стиха.

Черты символизма, по мнению Бальмонта - культ мгновения, внезапно возникшего и безвозвратно промелькнувшего, туманность намеков, прихотливость чувства.

Я выбрала для анализа стихотворение «Я мечтою ловил уходящие тени…», так как считаю, что оно наиболее ярко отражает творчество Бальмонта и является гимном символизма.

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,

Тем светлее сверкали выси дремлющих гор. . .

И сиянием прощальным как будто ласкали,

Словно нежно ласкали отуманенный взор.

А внизу подо мною уж ночь наступила,

Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

Определяя символистскую поэзию, Бальмонт писал: «Это поэзия, в которой органически…сливаются два содержания: скрытая отвлеченность и очевидная красота…». В стихотворении «Я мечтою ловил уходящие тени…», как легко убедиться, есть и «очевидная красота» и иной, скрытый смысл: гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее.

«Я на башню всходил, и дрожали ступени,

Этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг - это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.

«И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертания вдали. . .

И какие-то звуки вокруг раздавались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли»

«А внизу подо мною уж ночь наступила,

Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

Для меня же блистало дневное светило,

Огневое светило догорало вдали»

То есть, не смотря на то, что его окружал уже полный мрак, он видел впереди свет, свет, который освещал ему весь путь.

«Я узнал, как ловить уходящие тени,

Уходящие тени потускневшего дня,

И все выше я шел, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня»

Бальмонт воспевал космической красоты.

В своей записной книжке Бальмонт писал: «У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь».

Русский символизм зарождался и оформлялся в 90-е годы. Бальмонту суждено было стать одним из его лидеров.

Поэт с легкостью отошел от своих ранних стихов с их мотивами жалостливого народолюбия и целиком перешел в лоно художников, считавших себя рожденными "для звуков сладких и молитв".

В 1900 году появилась его книга "Горящие здания", утвердившая имя поэта и прославившая его. Это был взлет Бальмонта, его творчества. Он был закреплен "книгой символов" -- "Будем как солнце" (1903). Эпиграфом к книге выбраны строки из Анаксагора: "Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце".

Поэт декларировал свою полную свободу от предписаний. В его стихах бьет ключом радость бытия, звучат гимны весне. Во всем Бальмонту важно было почувствовать явное или скрытое присутствие солнца:

Я не верю в черное начало,

Пусть праматерь нашей жизни ночь,

Только солнцу сердце отвечало

И всегда бежит от тени прочь.

Тема Солнца в его победе над Тьмой прошла через все творчество Бальмонта.

Резкие, солнечные блики лежат на стихах Бальмонта в канун 1905 г. И все же всего сильней Бальмонт в ином -- в поэзии намеков. Символы, намеки, подчеркнутая звукопись -- все это нашло живой отклик в сердцах любителей поэзии начала века.

Мы домчимся в мир чудесный,

К неизвестной Красоте!

Красота ему видится и целью, и смыслом, и пафосом его жизни. Красота как цель. Красота, царящая и над добром, и над злом. Красота и мечта -- сущностная рифма для Бальмонта. Верность мечте, преданность мечте, самой далекой от реальности, были наиболее устойчивыми в поэте.

Он декларировал стихийность творчества, необузданность, произвольность, полную отрешенность от правил и предписаний, от классической меры. Мера поэта, полагал он, -- безмерность. Его мысль -- безумие. Романтически мятежный дух поэзии Бальмонта отражается в его стихах о природных стихиях. Серию своих стихотворений он посвящает Земле, Воде, Огню, Воздуху.

Огонь очистительный,

Огонь роковой,

Красивый, властительный,

Блестящий, живой!

Так начинается “Гимн огню”. Поэт сравнивает мирное мерцание церковной свечи, полыханье пожара, огонь костра, сверканье молнии. Перед нами разные ипостаси, разные лики огненной стихии. Древняя тайна огня и связанные с ним ритуалы увлекают Бальмонта в глубины истории человечества.

Тихий, бурный, нежный, стройно-важный,

Ты -- как жизнь: и правда и обман.

Дай мне быть твоей пылинкой влажной,

Каплей в вечном... Вечность! Океан!

Бальмонт -- натура в высшей степени впечатлительная, артистичная, ранимая. Он скитался, чтобы увидеть чужое, новое, но всюду видел себя, одного себя. Илья Эренбург верно отметил, что, исколесив моря и материки. Бальмонт "ничего в мире не заметил, кроме своей души". Он был лириком во всем. В каждом своем движении, в каждом своем замысле. Такова его натура. Бальмонт жил, веря в свою исключительную многогранность и свое умение проникать во все окружающие миры.

Подзаголовок одной из лучших книг Бальмонта "Горящие здания" -- "Лирика современной души". Эта лирика запечатлевает беглые, подчас невнятные, дробные впечатления, мимолетности. Именно эта лирика характеризует зрелую манеру поэта. Все эти миги объединялись в Бальмонте чувством космической цельности. Разрозненные миги не пугали его своей несхожестью. Он верил в их единство.

Но при этом у поэта было стремление моментальное сочетать с целостным познанием мира. В книге "Будем как солнце" Бальмонт по справедливости ставит Солнце в центре мира. Это источник света и совести, в прямом и иносказательном смысле этого слова. Поэт выражает стремление служить главному источнику жизни. Солнце дарует жизнь, жизнь распадается на миги.

Мимолетность возведена Бальмонтом в философский принцип. Человек существует только в данное мгновенье. В данный миг выявляется вся полнота его бытия. Слово, вещее слово, приходит только в этот миг и всего на миг. Большего не требуй. Живи этим мигом, ибо в нем истина, он -- источник радости жизни и ее печали. О большем и не мечтай, художник, -- только бы выхватить у вечности этот беглый миг и запечатлеть его в слове.

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

Эту изменчивость, зыбкую радужность, игру запечатлевает поэт в своих произведениях. В этой связи одни называли его импрессионистом, другие -- декадентом... А Бальмонт просто страстно желал увидеть вечность сквозь миг, охватить взором и исторический путь народов, и свою собственную жизнь.

Год 1912. Грандиозное кругосветное путешествие. Лондон, Плимут, Канарские острова, Южная Америка, Мадагаскар, Южная Австралия, Полинезия, Новая Гвинея, Цейлон и др. Это путешествие насытило любознательного поэта, в его творчестве появляются новые сюжеты, новые краски. Вот перед нами стихотворение “Индийский мотив”.

Как красный цвет небес, которые не красны.

Как разногласье волн, что меж собой согласны

Как сны, возникшие в прозрачном свете дня,

Как тени дымные вкруг яркого огня,

Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит,

Как звук, что в слух идет, но сам себя не слышит,

Как на поверхности потока белизна,

Как лотос в воздухе, растущий ото дна,

Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья

Есть сновидение иного сновиденья.

Но по-прежнему музыкальная речевая река увлекает Бальмонта за собой, он подчиняется ее течению в большей степени, чем смыслу высказывания. На стихах Бальмонта, как на нотах, можно проставить музыкальные знаки, которые обычно ставят композиторы. В этом смысле Бальмонт продолжает в русской поэзии линию, получившую свое классическое выражение у Фета. Бальмонт ставил в заслугу своему предшественнику именно то, что тот установил точное соответствие между мимолетным ощущением и прихотливыми ритмами.

Я -- изысканность русской медлительной речи,

Предо мною другие поэты -- предтечи,

Я впервые открыл в этой речи уклоны,

Перепевные, гневные, нежные звоны.

Аллитеративность русского слова была сильно увеличена Бальмонтом. Он и сам, со свойственным ему самомнением, писал: "Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучные стихи". В то же время Бальмонт признается в своей любви к самому русскому языку.

Язык, великолепный наш язык.

Речное и степное в нем раздолье,

В нем клекоты орла и волчий рык,

Напев, и звон, и ладан богомолья.

В нем воркованье голубя весной, Взлет жаворонка к солнцу -- выше, выше. Березовая роща. Свет сквозной. Небесный дождь, просыпанный по крыше.

Главенство музыкальной темы, сладкогласие, упоенность речью лежат в основе поэтики Бальмонта. Магия звуков -- его стихия. Иннокентий Анненский писал: "В нем, Бальмонте, как бы осуществляется верленовский призыв: музыка прежде всего".

Бальмонт был эвфонически высоко одарен. Его называли "Паганини русского стиха". Но аллитеративность Бальмонта подчас навязчива. В пору появления поэта, в конце прошлого века, эта стихотворная музыка казалась откровением и высоким стихотворным мастерством. Однако уже Блок писал, что "Бальмонт и вслед за ним многие современники вульгаризировали аллитерацию". Отчасти он был прав.

Музыка все захлестывает, все заливает у Бальмонта. Вслушаемся в звуки его стихов:

Между скал, под властью мглы,

Спят усталые орлы.

Ветер в пропасти уснул,

С моря слышен смутный гул.

Поэту удалось поставить своего рода рекорд: свыше полутораста его стихотворений было положено на музыку. Танеев и Рахманинов, Прокофьев и Стравинский, Глиэр и Мясковский создали романсы на слова Бальмонта. От него в этом смысле сильно "отстают" и Блок, и Брюсов, и Сологуб, и Ахматова.

Разумеется, поэтическое слово важно и своим звучанием, и своим значением. Смысл нуждается в слове, слово нуждается в смысле. Романтика, возвышенная речь в лучших творениях Бальмонта проступают с убедительной силой. Юношеская одухотворенность, обнадеженность, радость бытия звучат в стихах Бальмонта. Этим они более всего привлекали как тонких ценителей, так и всех воспринимающих стихи непосредственно, всей душой.

В основном принято говорить о Бальмонте-лирике, а вместе с тем он знаменит своими сатирическими произведениями. Годы литературного успеха Бальмонта -- годы, предшествовавшие первой русской революции. Всем были известны антиправительственные выступления поэта. В качестве примера можно привести стихотворение "Маленький султан". Оно имело общественный успех. Более того, это стихотворение -- целая главка не только в биографии и творчестве Бальмонта, но и всей русской нелегальной печати. Возникло оно как реакция на избиение демонстрантов 4 марта 1901 года у Казанского собора в Петербурге и последовавшие за этим репрессии. "Маленького султана" передавали из рук в руки, заучивали наизусть, переписывали, использовали в политических прокламациях.

То было в Турции, где совесть -- вещь пустая.

Там царствует кулак, нагайка, ятаган,

Два-три нуля, четыре негодяя

И глупый маленький султан.

Так начинается это знаменитое стихотворение. На правящих нулей, негодяев и маленького султана "нахлынули толпой башибузуки". Они рассеялись. И вот избранники спрашивают поэта: как выйти "из этих темных бед"?

И тот собравшимся, подумав, так сказал:

"Кто хочет говорить, пусть дух в нем словом дышит,

И если кто не глух, пускай он слово слышит,

А если нет, -- кинжал!"

Всем читателям, самым неподготовленным, ясно было, что речь идет не о Турции, а о России, Николае П. Впервые это стихотворение было опубликовано за рубежом, в Женеве. В России стихотворение распространялось в списках. Поэту запрещалось жительство в столицах, в столичных губерниях и университетских городах в течение трех лет после написания стихотворения.

Крушение царизма было воспринято Бальмонтом ликующе. Он декларировал свою причастность к общему делу -- "могучему потоку". Но это было в феврале 1917 г.

Бальмонт отвергает Октябрьскую революцию, трактует ее как насилие, он возлагает всю надежду на генерала Корнилова. Поэт не приемлет разруху, террор, решительные способы переустройства мира, он ратует за отделение литературы от политики.

В 1920 году Бальмонт ходатайствует о разрешении ему поездки за границу. В 1921 году он уезжает с семьей в командировку сроком на год. Но этот год продлился двадцать один год, до конца жизни. Бальмонт стал эмигрантом.

Тоска Бальмонта по России бесконечна. Она выражена в письмах: "Я хочу России... Пусто, пусто. Духа нет в Европе". О ней говорится в стихах:

Мой дом, мой отчий, лучших сказок няня,

Святыня, счастье, звук -- из всех желанный,

Заря и полночь, я твой раб, Россия!

Умер Константин Дмитриевич Бальмонт в оккупированном гитлеровцами Париже 24 декабря 1942 года.

В статье "О лирике" Александр Блок написал: "Когда слушаешь Бальмонта -- всегда слушаешь весну". Это верно. При всем многообразии тем и мотивов в его творчестве, при желании передать всю гамму чувств человека, Бальмонт по преимуществу все-таки поэт весны, пробуждения, начала жизни, первоцвета, духоподъемности. Вот одни из последних строк Бальмонта:

Потухли в бездне вод все головни заката,

На небе Зодчий тьмы вбивает гвозди звезд.

Зовет ли Млечный Путь в дорогу без возврата?

Иль к Солнцу новому уводит звездный мост?

В сердце старого поэта на мгновенье возник образ смерти -- дороги "без возврата", но тут же его перебил другой образ звездного моста, уводящего к Солнцу. Так прочерчивается волнистая линия пути человека и поэта.

Русский символизм зарождался и оформлялся в 90-900-е годы. Бальмонту суждено было стать одним из его лидеров.

В 1900 году появилась его книга "Горящие здания", утвердившая имя поэта и прославившая его. Это был взлет Бальмонта, его творчества. Он был закреплен "книгой символом" - "Будем как солнце" (1903). Эпиграфом к книге выбраны строки из Анаксагора: "Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце".

Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни ночь,
Только солнцу сердце отвечало
И всегда бежит от тени прочь.

Тема Солнца в его победе над Тьмой прошла через все творчество Бальмонта.

Резкие, солнечные блики лежат на стихах Бальмонта в канун 1905 г. И все же всего сильней Бальмонт в ином - в поэзии намеков. Символы, намеки, подчеркнутая звукопись - все это нашло живой отклик в сердцах любителей поэзии начала века.

Мы домчимся в мир чудесный,
К неизвестной Красоте!

Красота ему видится и целью, и смыслом, и пафосом его жизни. Красота как цель. Красота, царящая и над добром, и над злом. Красота и мечта - сущностная рифма для Бальмонта. Верность мечте, преданность мечте, самой далекой от реальности, были наиболее устойчивыми в поэте.

Он декларировал стихийность творчества, необузданность, произвольность, полную отрешенность от правил и предписаний, от классической меры. Мера поэта, полагал он, - безмерность. Его мысль - безумие. Романтически мятежный дух поэзии Бальмонта отражается в его стихах о природных стихиях. Серию своих стихотворений он посвящает Земле, Воде, Огню, Воздуху.

Огонь очистительный,
Огонь роковой,
Красивый, властительный,
Блестящий, живой!

Так начинается «Гимн огню». Поэт сравнивает мирное мерцание церковной свечи, полыханье пожара, огонь костра, сверканье молнии. Перед нами разные ипостаси, разные лики огненной стихии. Древняя тайна огня и связанные с ним ритуалы увлекают Бальмонта в глубины истории человечества.

Тихий, бурный, нежный, стройно-важный,
Ты - как жизнь: и правда и обман.
Дай мне быть твоей пылинкой влажной,
Каплей в вечном... Вечность! Океан!

Бальмонт - натура в высшей степени впечатлительная, артистичная, ранимая. Он скитался, чтобы увидеть чужое, новое, но всюду видел себя, одного себя. Илья Эренбург верно отметил, что, исколесив моря и материки, Бальмонт "ничего в мире не заметил, кроме своей души". Он был лириком во всем. В каждом своем движении, в каждом своем замысле. Такова его натура. Бальмонт жил, веря в свою исключительную многогранность и свое умение проникать во все окружающие миры.

Подзаголовок одной из лучших книг Бальмонта "Горящие здания" - "Лирика современной души". Эта лирика запечатлевает беглые, подчас невнятные, дробные впечатления, мимолетности. Именно эта лирика характеризует зрелую манеру поэта. Все эти миги объединялись в Бальмонте чувством космической цельности. Разрозненные миги не пугали его своей несхожестью. Он верил в их единство.

Мимолетность возведена Бальмонтом в философский принцип. Человек существует только в данное мгновенье. В данный миг выявляется вся полнота его бытия. Слово, вещее слово, приходит только в этот миг и всего на миг. Большего не требуй. Живи этим мигом, ибо в нем истина, он - источник радости жизни и ее печали. О большем и не мечтай, художник, - только бы выхватить у вечности этот беглый миг и запечатлеть его в слове.

Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих.
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.

Эту изменчивость, зыбкую радужность, игру запечатлевает поэт в своих произведениях. В этой связи одни называли его импрессионистом, другие - декадентом... А Бальмонт просто страстно желал увидеть вечность сквозь миг, охватить взором и исторический путь народов, и свою собственную жизнь.

Как красный цвет небес, которые не красны.
Как разногласье волн, что меж собой согласны,
Как сны, возникшие в прозрачном свете дня,
Как тени дымные вкруг яркого огня,
Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит,
Как звук, что в слух идет, но сам себя не слышит,
Как на поверхности потока белизна,
Как лотос в воздухе, растущий ото дна, -
Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья
Есть сновидение иного сновиденья.

Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.

Язык, великолепный наш язык!
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.

В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу - выше, выше.
Березовая роща. Свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.

Главенство музыкальной темы, сладкогласие, упоенность речью лежат в основе поэтики Бальмонта. Магия звуков - его стихия. Иннокентий Анненский писал: "В нем, Бальмонте, как бы осуществляется верленовский призыв: музыка прежде всего".

Бальмонт был эвфонически высоко одарен."Его называли "Паганини русского стиха". Но аллитеративность Бальмонта подчас навязчива. В пору появления поэта, в конце прошлого века, эта стихотворная музыка казалась одкровением и высоким стихотворным мастерством. Однако уже Блок писал, что "Бальмонт и вслед за ним многие современники вульгаризировали аллитерацию". Отчасти он был прав.

Музыка все захлестывает, все заливает у Бальмонта. Вслушаемся в звуки его стихов:

Между скал, под властью мглы,
Спят усталые орлы.
Ветер в пропасти уснул,
С моря слышен смутный гул.

В основном принято говорить о Бальмонте-лирике, а вместе с тем он знаменит своими сатирическими произведениями. Годы литературного успеха Бальмонта - годы, предшествовавшие первой русской революции. Всем были известны антиправительственные выступления поэта. В качестве примера можно привести стихотворение "Маленький султан". Оно имело общественный успех. Более того, это стихотворение - целая главка не только в биографии и творчестве Бальмонта, но и всей русской нелегальной печати.

Возникло оно как реакция на избиение демонстрантов 4 марта 1901 года у Казанского собора в Петербурге и последовавшие за этим репрессии. "Маленького султана" передавали из рук в руки, заучивали наизусть, переписывали, использовали в политических прокламациях.

То было в Турции, где совесть - вещь пустая.
Там царствует кулак, нагайка, ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький султан.

И тот собравшимся, подумав, так сказал:
"Кто хочет говорить, пусть дух в нем словом дышит,
И если кто не глух, пускай он слово слышит,
А если нет, - кинжал!"

Всем читателям, самым неподготовленным, ясно было, что речь идет не о Турции, а о России, Николае II. Впервые это стихотворение было опубликовано за рубежом, в Женеве. В России стихотворение распространялось в списках. Поэту запрещалось жительство в столицах, в столичных губерниях и университетских городах в течение трех лет после написания стихотворения.

Крушение царизма было воспринято Бальмонтом ликующе. Он декларировал свою причастность к общему делу - "могучему потоку". Но это было в феврале 1917г.

Бальмонт отвергает Октябрьскую революцию, трактует ее как насилие, он возлагает-всю надежду на генерала Корнилова. Поэт не приемлет разрухуГ террор, решительные способы переустройства мира, он ратует за отделение литературы от политики.

Мой дом, мой отчий, лучших сказок няня,
Святыня, счастье, звук - из всех желанный,
Заря и полночь, я твой раб, Россия!

Умер Константин Дмитриевич Бальмонт в оккупированном гитлеровцами Париже 24 декабря 1942 года,

В статье "О лирике" Александр Блок написал: "Когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну". Это верно. При всем многообразии тем и мотивов в его творчестве, при желании передать всю гамму чувств человека, Бальмонт по преимуществу все-таки поэт весны, пробуждения, начала жизни, первоцвета, духоподъемности. Вот одни из последних строк Бальмонта:

Потухли в бездне вод все головни заката,
На небе Зодчий тьмы вбивает гвозди звезд.
Зовет ли Млечный Путь в дорогу без возврата?
Иль к Солнцу новому уводит звездный мост?

В сердце старого поэта на мгновенье возник образ смерти - дороги "без возврата", но тут же его перебил другой образ - звездного моста, уводящкго к Солнцу. Так прочерчивается волнистая линия пути человека и поэта.

Автором этого стихотворения восторгались - «гений». Его низвергали - «стихотворная болтовня». Над ним подтрунивали. Его изучали. Им любовались. И до сих пор нет однозначной точки зрения на К. Д. Бальмонта, поэта, переводчика, эссеиста, большого мастера русской литературы. Его современник А. Блок, отдавший в молодости дань символизму, сказал о нем удивительные слова: «Когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну». Первые его книги вышли в ту пору, когда зарождался русский символизм. Бальмонту суждено было стать одним из его лидеров, считавших себя рожденными «для звуков сладких и молитв». Сборники «Горящие здания» и «Тишина» прославили поэта. Бальмонта швыряло от бунта к примирению, от согласия к протесту. Например, стихотворение, принесшее ему широкую известность, - «Маленький султан», написанное по следам мартовских событий 1901 года. Яростное чувство гнева вызвали в его сердце репрессии царского правительства против студенческой манифестации:

То было в Турции, где совесть - вещь пустая,

Где царствует кулак, нагайка, ятаган.

Два-три нуля, четыре негодяя

И глупый маленький Султан…

В Султане без труда распознали Николая II - и молодого поэта выслали из Петербурга, на него завели досье. В предисловии ко второму изданию сборника «Горящие здания» Бальмонт заявил: «В предшествующих книгах я показал, что может сделать с русским языком поэт, любящий музыку…». Бальмонт как символист искал прямые соответствия между звуком и смыслом: «Чуждый чарам черный челн». Он был музыкально одарен. Музыка все захлестывает, заливает у Бальмонта. На его стихах, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки. Около пятисот романсов создано на его стихи. В. Маяковский в свойственной ему манере говорил: «Стихи Бальмонта кажутся мне плавными и мерными, как качалки и турецкие диваны».

Бальмонту во всем важно было чувствовать явное или скрытое присутствие солнца. В 1903 году появилась книга, являющаяся взлетом поэта, - «Будем как солнце»:

Я не верю в черное начало,

Пусть праматерь нашей жизни Ночь,

Только Солнцу сердце отвечало,

И всегда бежит от тени прочь.

Тема солнца прошла через все творчество Бальмонта. Солнце как бы стало знаком раздела: одни - за, другие - против. Вместе с Бальмонтом был А. Белый: «За солнцем, за солнцем, свободу любя, умчимся в простор голубой!». Против была З. Гиппиус: «Не будем как солнце». Поэзия Бальмонта - это поэзия намеков, символов, звукопись, музыкальность. Образу придается загадачно-мистический оттенок. У Бальмонта видна сосредоточенность на своем Я, своем душевном мире, не ищущем ни с кем контакта. Он был верен принципу, сформулированному Гете: «Я пою, как птица поет». Поэтому этюдность, мимолетность - одно из свойств поэзии:

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

Его творческим методом был импрессионизм. Поэта так и называли: одни - импрессионистом, другие - декадентом, третьи… Бальмонт всю жизнь балансировал между крайностями:

Я - внезапный излом.

Я - играющий гром,

Я - прозрачный ручей,

Я - для всех и ничей.

Он декларирует стихийность творчества:

Не для меня законы, раз я гений. Тебя я видел, так на что мне ты? Для творчества не нужно впечатлений…

Еще одна особенность поэзии Бальмонта - цвет. Он любил цветовые эпитеты: «Красный парус в синем море, в море голубом…» Особое внимание поэт обращал на рифму и не ограничивал себя известными стихотворными формами, придумывал новые рифмы, сверхдлинные размеры:

Я изысканность русской медлительной речи,

Предо мною другие поэты - предтечи…

Годы эмиграции стали тяжелым испытанием для поэта. Ностальгия разъедала душу, подтачивала духовные и физические силы, выливалась в наполненные болью и смятением стихи:

…Тень Мекки, и Дамаска, и Багдада, -

Мне не поют заветные слова,

И мне в Париже ничего не надо.

Одно лишь слово нужно мне: Москва.

С этим стихотворением перекликается очерк-размышление «Москва в Париже». И в нем возникает, словно сказочный Китеж, «безмерный город из белого камня. Москва…» И в нем тоскует душа поэта, прислушивается к «отзвуку гармоники», раздавшемуся «где-то за дальним холмом», «к бронзовым струнам», звенящим «в некой подземности», к каждому шороху, шелесту… В каждом звуке чудится ему родная и далекая Россия… Именно в годы тоски по России он создал сильные стихи, жизнь сорвала с поэта фрак с орхидеей в петлице, которых не было в его творчестве:

Прилив ушел, и я, как приведенье,

Средь раковин морских иду по дну.

А в стихотворении «Кто?» он пишет:

Я не умер. Нет. Я жив. Тоскую…

В 1926 году признавался, думая о России:

Я ею жил. И ей живу.

Люблю, как лучший звук, Москву!

Говоря о Бальмонте, нельзя не упомянуть о том, что он, пожалуй, единственный русский поэт-лирик, преимущественным творческим методом которого был импрессионизм, красочное и страстное воспроизведение трепетных, порой мимолетных впечатлений, связанных с познанием мира природы и мира собственной души. Его лучшие стихотворения зачаровывают своей музыкальностью, искренностью и свежестью лирического чувства, неподдельной грустью и почти женственной нежностью. Прощаясь с жизнью, солнцем, поэзией, больной нищий поэт (он умер в 1942 году в оккупированном гитлеровцами Париже) говорил, что с земли он поднимется по Млечному Пути и его поглотит вечность:

Достаточно я был на этом берегу,

И быть на нем еще - как рок могу принять я.

Но, солнечный певец, как солнце, на бегу,

Свершив заветное, час ночи стерегу,

Чтоб в Млечном быть Пути, где новых звезд зачатье.

Мечта о космосе, о вечности была для него и мечтой о бессмертии.

Я рыжий, я русый, я русский,

Знаю и мудрость, и бред.

Иду я - тропинкой узкой,

Приду - как широкий рассвет.

К.Д. Бальмонт () Талантливейший русский поэт-символист, переводчик. Основные сборники: «Под северным небом» (1894) «Будем как солнце. Книга символов» (1903) «Только любовь. Семицветник» (1903) «Литургия красоты. Стихийные гимны» (1907)

Черты поэзии Бальмонта Бальмонт жаждал «изысканности русской медлительной речи». Он желал отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты. Он научился «превращать тоску в напев» и находить игру созвучий в природе. Он из всех поэтов-символистов отличался особой напевностью и особой звучностью стиха.

Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасавшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня. И чем выше я шел, тем ясней рисовались, Тем ясней рисовались очертания вдали... И какие-то звуки вокруг раздавались, Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Это гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее. Этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг – это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали, Тем светлее сверкали выси дремлющих гор... И сиянием прощальным как будто ласкали, Словно нежно ласкали отуманенный взор. А внизу подо мною уж ночь наступила, Уже ночь наступила для уснувшей Земли, Для меня же блистало дневное светило, Огневое светило догорало вдали.