Хлопковое дело в ссср: что было на самом деле. "хлопковое" дело Зачем нужны молочные бидоны
Галима Бухарбаева
У узбекистанской интеллигенции вдруг хватило сил тявкать на далекого врага, который вряд ли их услышит, а тем более навредит, но у нее по-прежнему нет ни смелости, ни совести говорить всю правду.
Историк Шухрат Саламов, один из активистов, вспомнивших о «Хлопковом деле», в интервью государственному агентству УзА, опубликованному 7 мая, зашел столь далеко, что назвал «преступлением против человечности» следствие, проводившееся в УзССР в 80-х годах Генпрокуратурой СССР.
Ранее он и еще четверо товарищей призвали Генпрокуратуру Узбекистана возбудить уголовное дело против руководителя следственной группы из Москвы, ныне 78-летнего пенсионера Тельмана Гдляна, и даже потребовали привлечения международных механизмов для его экстрадиции в Узбекистан, как и его коллег.
«Хлопковое дело» расследовалось в Узбекской Советской Социалистической Республике в период с 1983 по 1989 год, став первой и наиболее крупной в СССР акцией против коррупции и хищений госказны, утверждает Гдлян.
Но, по его словам, следователи не собирались останавливаться лишь на Узбекистане, а намеревались продолжить борьбу с коррупцией в других республиках Страны Советов, в том числе в областях России.
Но, как рассказал Гдлян Ц-1, многие коррупционные нити вели в Москву, что показали наработки уже в Узбекистане, по этой причине данное дело было замято, а новые не были возбуждены.
То, что УзССР утопала в коррупции, а 6 млн тонн хлопчатника она не могла давать ни при каких обстоятельствах, а лишь благодаря припискам и взяткам, шедшим в карманы всех проверяющих начальников, в том числе из Москвы, наверняка согласится каждый.
Но тем не менее «Хлопковое дело», размах, с которым оно велось, освещение в советской прессе, где узбеки зачастую были представлены средневековыми дикарями, стало вопросом чести для граждан страны, оно было воспринято как акт публичного унижения и порки всего узбекского народа.
Это ощущение многие несли в себе в 80-х годах, оно обострилось в первые годы независимости страны, в период всплеска национальных идей и самосознания, и теперь, очевидно, возродилось вновь с приходом к власти более либерального лидера – Шавката Мирзиёева.
Эти чувства понятны. Я их разделяю. Особенно близко зная историю главного фигуранта «Хлопкового дела» – Ахмаджона Адылова, помня слезы его братьев, взрослых сильных мужчин, рассказывавших о смерти их матери, – в отсутствие арестованных сыновей старая женщина опрокинула на себя казан с кипятком и погибла…
Но мне непонятно, как историк вроде Шухрата Саламова может обладать столь короткой памятью. Или, если быть совсем прямой, – зачем вновь проталкивать стране полуправду, лицемерить? Кому это нужно?
Историк должен помнить, что «Хлопковое дело» использовал Ислам Каримов – первый президент независимого Узбекистана, он взялся за реабилитацию всей республики, а значит, – за реабилитацию и возвращение в страну Ахмаджона Адылова, а затем сам же упек его тюрьму на долгие годы… В том числе по предъявленным Гдляном обвинениям!
Житель кишлака Гурумсарай Папского района Наманганской области, руководитель самого передового в СССР агропромышленного комплекса, в котором работали 40 тысяч человек, куда входили 14 совхозов и 17 малых предприятий, Адылов находился под арестом в Москве с 1984 года – он проходил ключевым фигурантом «Хлопкового дела».
После семи лет следствия в апреле 1991-го в Москве начался суд над Адыловым и группой лиц, но дело разваливалось: доказательств их вины не было.
15 ноября 1991 года Каримов собственноручно написал письмо на имя председателя Верховного суда СССР Смоленцева Е. А. с просьбой передать рассмотрение дела Ахмаджона Адылова в Верховный суд Узбекистана.
«Сам Адылов уже 8 лет находится под стражей без приговора, и дело настолько затянулось, что вызывает серьезные нарекания со стороны населения», – говорилось в письме Каримова Смоленцеву.
Москва была рада отдать дело Адылова, из которого ничего не получилось. В ноябре 1991 года он возвращается на Родину, и 24 декабря Верховный суд Узбекистана выпускает его из-под стражи под подписку о невыезде.
По всему Узбекистану пошел слух, что Каримов дал свободу Адылову. Это освобождение произошло за несколько дней до президентских выборов, на которых баллотировались Ислам Каримов и его соперник – председатель демократической партии «Эрк» Мухаммад Салих.
Адылов призвал народ в Ферганской долине – самой многочисленной части Узбекистана – голосовать за Ислама Каримова.
Но Ахмаджон-ака – не тот человек, который мог долго оставаться в тени и подчинении у Каримова. Он не мог жить в стороне от политики, и в 1992 году создал партию социальной справедливости «Тимура», а также был откровенен по поводу того, что намерен наказать всех, кто участвовал в фабрикации против него дела.
В итоге – в конце 1992 года Ахмаджон Адылов вновь был арестован. Обвинение против него звучало смехотворно: якобы он украл 5 тонн аммофоса (минеральное удобрение. – Прим. Ц-1). Несмотря на отсутствие доказательств, он был осужден на пять лет лишения свободы.
Кроме того, в 1994 году Узбекистан инициировал продолжение судебного процесса, начатого в Москве по материалам следственной группы Тельмана Гдляна. Но, как рассказывали мне родные Адылова, отношение ко всем подсудимым и их родным было гораздо хуже, чем в Москве.
Первоначально было решено провести суд в Янгиере – небольшом городе под Ташкентом, в 400 км от Намангана, где проживают основные свидетели по делу Адылова. Но в этом маленьком городке для людей, приехавших издалека, не было никаких условий: ни гостиниц, ни воды, ни туалетов.
В конце концов удалось перевести суд в Папский район. Там 15 июля и был оглашен приговор по преступлениям, якобы совершенным в годы СССР в Папском районе, – Ахмаджон Адылов был осужден на 10 лет лишения свободы, его младший брат Муминжон Адылов приговорен к семи с половиной годам лишения свободы.
В 1996 году должен был закончиться срок пребывания Ахмаджона Адылова в тюрьме, с учетом времени, проведенного под следствием с 1984 года, он должен был выйти из тюрьмы. Но неожиданно у него «находят наркотики» и вновь осуждают на три года.
По аналогичным обвинениям срок Адылова был еще продлен в 2001 году, потом в 2004-м, и в последний раз – в 2007-м на три года.
На свободу Адылов вышел лишь в 2008 году в возрасте 83 лет. К этому времени он почти потерял зрение и с момента выхода на свободу не проявлял никаких притязаний на политическую деятельность, не участвовал в общественной жизни, не говорил с прессой. Он умер в 2017 году на 92-м году жизни.
Хватит ли у сегодняшних историков страны смелости сказать о глумлении над Ахмаджоном Адыловым уже в независимом Узбекистане? О 16 годах в узбекской тюрьме по воле уже Ислама Каримова, о разрушенной жизни того самого символа «несправедливого» «Хлопкового дела»?
Или во всем только Гдлян виноват?..
Галима Бухарбаева – главный редактор Ц-1
20 мая 1986 года центральную площадь Ташкента оцепили военные. Солдаты вскрыли мемориал бывшего первого секретаря компартии Узбекистана Шарафа Рашидова. Останки партийного функционера захоронили на общем кладбище. Среди населения поползли слухи: это был не Рашидов, а его двойник. Якобы сам первый секретарь исчез вместе с огромными деньгами, полученными от приписок урожая хлопка — грандиозной аферы, которую сначала называли «Узбекским делом», а потом, чтобы не оскорблять национальных чувств, — «Хлопковым делом».
Республика контрастов
Начиная с 1960-х годов хлопок в СССР считался стратегическим сырьем, часть его продавали на экспорт. В год страна производила до 8 миллионов тонн, из них от 5,5 до 6 миллионов поставлял Узбекистан. Но это делалось только на бумаге.
Завышенные производственные планы были просто непосильными для республики. Поэтому на всех этапах сдачи хлопка государству процветала фиктивная отчетность.
Сначала приписки делались на уровне бригад. Затем их продолжали председатели колхозов. Далее — руководители областей и глава Узбекистана. Государство исправно платило за несуществующий хлопок, примерно половина этих денег шла на нужды республики, четверть уходила на взятки, а остальное оседало в карманах республиканского начальства.
Чтобы как-то оправдать приписки, была разработана целая система, связанная с работой легкой промышленности. На фабрики под видом хлопка отправлялись его отходы, вместо полных вагонов — пустые (подписание соответствующих документов в этом случае сопровождалось взяткой в 10 тысяч рублей), хлопок регулярно «портился» и «сгорал» на складах.
Но производственный план республики считался выполненным, и ее руководителей чествовали как передовых работников. В частности, Шараф Рашидов в 1974 и 1977 годах дважды стал Героем Социалистического Труда, имел 10 (!) орденов Ленина и большое количество других наград.
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко, участвовавший в расследовании «Хлопкового дела», в интервью привел такие цифры: с 1979 по 1984 год было приписано как минимум 5 миллионов тонн хлопка. За них из государственного бюджета выплатили 3 миллиарда рублей. 1,6 миллиарда пошли на инфраструктуру Узбекистана: дороги, больницы, школы. Остальные 1,4 миллиарда рублей были потрачены на взятки и похищены номенклатурным руководством республики.
Благодаря этим деньгам в Узбекистане возродились феодальные порядки: каждый начальник, выплачивая дань «наверх», распоряжался людьми и ресурсами колхоза или района как своей собственностью. Ужасающая нищета обычных тружеников резко контрастировала с роскошными дворцами и родовыми поместьями председателей колхозов и секретарей райкомов.
Восток — дело тонкое
Наиболее одиозной фигурой в Узбекистане считался Ахмаджан Адылов, возглавлявший крупнейшее в СССР объединение из 17 колхозов, 14 совхозов и ставший фактическим хозяином Ферганской долины. Газеты наперебой рассказывали о его выдающихся достижениях в области сельского хозяйства. Но местное население знало другое: Адылов превратил трудящихся колхозов и совхозов в своих рабов. Он самовольно увеличил количество рабочего времени, в поля должны были выходить даже беременные женщины, а для непокорных построили специальную тюрьму, где людей пытали и морили голодом.
Адылов стал одним из главных фигурантов «Хлопкового дела», в 1984 году его арестовали, он просидел в Бутырской тюрьме восемь лет — пока не распался Советский Союз. Потом президент Узбекистана Ислам Каримов добился, чтобы его дело рассматривал суд республики, Адылова доставили в Ташкент и отпустили под подписку о невыезде.
Но отношения с Каримовым у бывшего феодала не сложились. Освобожденный узник решил заняться политической деятельностью и организацией собственной партии. Вскоре Адылова осудили на четыре года за хищение пяти тонн удобрений, потом, уже в заключении, постоянно увеличивали срок за неповиновение администрации и хранение наркотиков. В итоге он вышел на свободу только в 2008 году в возрасте 83 лет.
Внезапная смерть
Попытки пресечь махинации с приписками хлопка в советском Узбекистане начались еще в 1948 году, когда министр внутренних дел СССР Сергей Круглов информировал высшее руководство страны, что там широкомасштабно используются выписки фиктивных квитанций о приеме продукции. Но ни Сталин, ни сменивший его Хрущев, ни позже пришедший к власти Брежнев не придали значения масштабам коррупции в республике. Только в 1983 году, когда генсеком стал бывший глава КГБ Юрий Андропов, в Узбекистан была направлена группа следователей Генеральной прокуратуры СССР под руководством Тельмана Гдляна и Николая Иванова.
«Хлопковое дело» началось с того, что в Бухаре при получении взятки в 1000 рублей был задержан начальник местного ОБХСС А. Музафаров. При обыске в его доме обнаружили ценности на сумму 1,5 миллиона советских рублей (зарплата Музафарова составляла 180 рублей в месяц). Начальник Бухарского ОБХСС не стал отпираться и рассказал о своих подельниках, после чего аресты пошли один за другим. Были получены показания, что взятки берут руководители самого высокого уровня — вплоть до главы республики.
31 октября 1983 года Шараф Рашидов, четверть века руководивший компартией Узбекистана, при не до конца выясненных обстоятельствах скончался. По официальной версии, от кровоизлияния в мозг. По мнению тех, кто работал с ним, — совершил самоубийство, поскольку в тот день ему звонил Андропов и прямо спросил: сколько реальных и сколько приписанных тонн хлопка будет в этом году? По слухам, Рашидов исчез, оставив после себя мертвого двойника.
Бывшего первого секретаря (большинство историков считают, что никакого двойника не было) похоронили в центре Ташкента, на месте погребения начали строить роскошный мемориальный комплекс.
Зачем нужны молочные бидоны
Расследования, связанные с «Хлопковым делом», продолжались до 1989 года. Сменивший Рашидова новый первый секретарь компартии республики Инамжон Усманходжаев (до этого он был председателем президиума Верховного Совета Узбекской ССР), привлеченный в качестве обвиняемого, дал показания на членов политбюро ЦК КПСС — Е. Лигачева, В. Гришина, Г. Романова, М. Соломенцева.
Такого возглавивший перестройку страны генсек Михаил Горбачев допустить не мог. Высшие руководителя партии и страны должны были оставаться вне подозрений. Ведь никто не предполагал, что Советский Союз распадется уже через два года.
Прежде всего следовало изменить общественное мнение. Показать, что неправы сотрудники Генпрокуратуры, а не взяточники.
В 1989 году «Литературная газета» опубликовала очерк Ольги Чайковской «Миф», посвященный неправильным методам работы следователей Гдляна и Иванова. Эстафету подхватили другие печатные издания, ведь практически все они были органами компартии. Работников Генпрокуратуры обвиняли в том, что они не соблюдали процессуальных норм и выбивали из задержанных показания, чтобы прославиться и стать народными депутатами СССР. Многие фигуранты дела подали иски, утверждая, что на допросах с ними плохо обращались.
В вину следователям ставилось и то обстоятельство, что они при обысках не занимались тщательным описанием изъятых драгоценностей. Но у многих арестованных в тайниках хранились золото и украшения на сотни тысяч рублей, ювелирными изделиями набивались зарытые в землю большие молочные бидоны и глиняные сосуды. Если бы каждой вещи пришлось давать подробную письменную характеристику, эта работа заняла бы несколько месяцев. Поэтому драгоценности взвешивали, помещали в запечатанные мешки и отправляли в Генпрокуратуру, чтобы потом специальная комиссия их тщательно осмотрела и оценила.
Положение следователей усугубляло то обстоятельство, что они действительно в некоторых случаях нарушали закон. И хотя Тельман Гдлян громогласно обещал представить «чемоданы компромата» на высшее руководство партии, финал противостояния следственной группы и верхушки КПСС получился спокойным: Гдляна и Иванова потихоньку уволили из прокуратуры, но не отдали под суд, «чемоданы компромата» куда-то исчезли, никто из высшего руководства Советского Союза не был привлечен к уголовной ответственности за взятки.
Виновата Москва?
«Хлопковое дело» не удалось довести до конца, хотя по его итогам осудили около четырех тысяч фигурантов, а из высшего руководства Узбекистана свой пост сохранил только глава местного Госснаба Ислам Каримов. Как только стало ясно, что в коррупционные схемы вовлечена верхушка КПСС, работу следователей заморозили. Тем не менее именно «Хлопковое дело» сыграло важнейшую роль в скором распаде Советского Союза, население которого узнало о масштабах воровства партийной элиты.
В 1991 году Ислам Каримов, ставший президентом Узбекистана, помиловал всех осужденных по данному делу, которые отбывали наказание на территории республики (таких было подавляющее большинство). В настоящее время в местной прессе, исторических трудах и даже школьных учебниках о «Хлопковом деле» говорится, что оно было сфабриковано союзным центром с целью унижения национальной гордости узбекского народа.
Маргарита КАПСКАЯ
Просмотрено: 1 705
«Хлопковое» дело
В 1986 году Советский Союз жил в предчувствии перемен. Перестройка была в самом разгаре, руководил страной Михаил Горбачев. На XXVII съезде Коммунистической партии генеральный секретарь объявил курс на демократизацию общества и ускорение социально-экономического развития. На съезде впервые прозвучал термин «рашидовщина», ставший синонимом взяточничества, феодализма, клановости. Делегаты от Узбекистана, будто соревнуясь, докладывали о преступной роли своего вчерашнего кумира – первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Шарафа Рашидова.
Пройдет год или два, и многих из тех, кто с трибуны съезда говорил о рашидовщине и необходимости борьбы с коррупцией, сами окажутся под следствием. А «хлопковое» дело бумерангом ударит по партии и нанесет ей смертельный удар.
Что же на самом деле происходило в Узбекистане? Каков был механизм колоссальной махинации, ускорившей развал СССР? Кто раскрыл эту аферу?
Проблемы, связанные с хищениями и взяточничеством в Узбекистане, возникли в середине семидесятых, когда о хлопке речь еще не шла. Первое уголовное дело, связанное со взяточничеством высокопоставленных должностных лиц, прокуратура возбудила в 1975 году: к уголовной ответственности привлекли председателя Президиума Верховного Совета республики и председателя Верховного суда Узбекистана. Вышли на председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР Ядгар Насриддинову. Следствию удалось собрать достаточно серьезные материалы о получении Ядгар взяток, но в самый последний момент из-за вмешательства Брежнева расследование притормозили.
В 1979 году было открыто еще несколько дел. В одном (по обвинению цеховиков объединения «Гузал») фигурировали левые подпольные цеха, в другом, возникшем параллельно, обвинение предъявили начальнику ОБХСС Бухарской области Музаффарову и председателю облпотребсоюза Кудратову. Расследование этого дела поручили старшему следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Тельману Гдляну, который выехал в Бухару. От Музаффарова ниточки мздоимства потянулись на самый верх, к «отцу нации» Шарафу Рашидову, почти четверть века возглавлявшему ЦК компартии Узбекистана.
Можно не сомневаться, что при жизни Рашидова (а он был тяжелобольным человеком, ездил в сопровождении реанимации и скончался прямо на трассе по пути в Джизак), ни при жизни Брежнева «хлопковое дело» не возникло бы. Это стало возможно только при Юрии Андропове, занявшем пост генерального секретаря в конце 1982 года. Андропов готовился к тотальной перестройке Советского государства. От крупных неприятностей номенклатуру спасла его неожиданная смерть, но первый удар он нанести успел.
Выбор Узбекистана под полигон для «борьбы с коррупцией» вряд ли был случайным. Еще будучи председателем КГБ, Юрий Андропов получил подробный доклад известного ученого-хлопковода академика Мирзаали Мухамеджанова. Документ расшифровывал механизм приписок по всей технологической цепочке – от поля до завода. «Хлопковое» дело было задумано как первое в цепочке чисток высшего эшелона власти советских республик. В Узбекистане высадился мощный следовательский десант. В Москве и Московской области работники КГБ арестовали нескольких руководителей хлопкоочистительных объединений Узбекистана и директоров хлопкозаводов.
Сменивший Андропова тяжело больной Константин Черненко не захотел, а вероятнее всего, не смог или не успел свернуть расследование. По инерции андроповская линия была продолжена, хотя борьба с мафиозными группами на периферии осуществлялась уже не столь активно.
Следственная группа возбудила уголовные дела против большой компании узбекских партийных функционеров, включая первого секретаря ЦК компартии Узбекистана, секретарей ЦК, обкомов, горкомов, райкомов, министров, а также руководителей МВД республики и областных управлений внутренних дел. Впервые на скамье подсудимых оказались люди, считавшиеся неприкосновенными. Круговая порука позволяла им чувствовать себя в полнейшей безопасности, какие бы нарушения закона ими ни совершались.
К началу 1984 года группа Гдляна уже четко определилась в приоритетах, методике и тактике следствия. На первом этапе ее внимание занимали две основные персоны: первый секретарь Бухарского обкома партии Каримов и министр внутренних дел Эргашев.
«Белым чистым листом бумаги» именовал себя в первые дни ареста Каримов, твердивший, что раскаиваться ему не в чем. Довольно скоро, правда, обитатель Лефортовской тюрьмы одумался и начал давать показания. Почти ежедневно от него поступали собственноручно написанные заявления с новыми фактами и обстоятельствами получения взяток. И в то же время Каримов твердил, что беден, как церковная мышь.
Бывший первый секретарь лукавил. На его родине в Кашкадарьинской области удалось изъять принадлежащие ему ценности на шесть миллионов рублей. Со дна арыков, под деревьями в заброшенном саду, в гончарной мастерской, из стен – откуда только ни извлекались каримовские богатства. Три 100-литровых молочных бидона, доверху набитые ювелирными изделиями, асбестовые трубы, с упакованными в них золотыми монетами, банки из-под кофе с кольцами и ожерельями.
Позже следователям прокуратуры СССР ставили в вину, что при обысках в Узбекистане они не утруждали себя описанием каждой изъятой из тайника драгоценности, и это бросало тень на честность самих следователей. Однако надо учесть следующее обстоятельство. Под началом Гдляна и его помощника Николая Иванова работало более двухсот следователей, и если бы руководители группы решили сами переписать каждую изъятую вещь, только эта работа заняла бы месяцы! Драгоценности на месте взвешивались и опечатывались, а затем под охраной направлялись в КГБ или прокуратуру, где специальная комиссия снимала печать и тщательно переписывала каждый предмет.
Хлопок – сырье стратегическое, и, видимо, как политик Брежнев хотел пустить пыль в глаза внешним врагам, тем же американцам, показать завидный экономический расцвет СССР. В Узбекистан поступали нескончаемые приказы об увеличении добычи хлопка. В ответ узбекская элита докладывала все более высокие цифры по ирригации полей и урожаям хлопка с помощью «приписок».
Один из обвиняемых, бывший первый секретарь Коммунистического райкома партии (Ташкентская область) У. Мирзакулов поведал следователям о сложившейся системе приписок и хищений: «К началу хлопковой страды обком партии утверждает график сбора хлопка, устанавливает определенный процент ежедневного съема хлопка-сырца и сурово следит за его соблюдением. На основании обкомовского графика партии дает соответствующую разнарядку колхозам и совхозам. Там видят: или темпы нереальны, или положенного планом количества хлопка попросту не набрать. И тогда они идут с поклоном (на этот поклон и был с самого начала расчет) на хлопкозавод – за бумагой о приемке несуществующего хлопка-сырца. Конечно же идут не с пустыми руками – с подарками и деньгами, полученными по фиктивным табелям за выполненные работы».
Приписки хлопка, – а они совершались в республике в потрясающих размерах, – нужно было скрывать, поэтому махинации переносятся в отрасль по переработке хлопка-сырца и в легкую промышленность. Начинается усушка, утруска, угарка на заводах. Под видом хлопка шестого сорта поставлялись его отходы – линт и улюк. И вот по железным дорогам СССР курсируют пустые вагоны (но как бы заполненные по завязку), а в пассажирских вагонах едут представители хлопкозаводов, в портфелях которых – фиктивные документы, где утверждается, что пустые вагоны доверху забиты хлопком, Для того чтобы на фабриках закрывали глаза на качество и количество сырья, давали взятки. За пустой вагон такса была десять тысяч рублей, за полупустой с пересортицей – от пяти до шести тысяч.
На ткацких, швейных предприятиях Ивановской и многих других областей России, Украины и других республик руководители фабрик и комбинатов чемодан с деньгами принимают, взамен дают документы, в которых утверждается, что вагоны получили, и не пустые, а полные. И теперь вал приписок и списаний прокатывается уже здесь.
В результате планы партии, они же социалистические обязательства, выполнены досрочно. Райком рапортует в обком, последний – в ЦК, на всех площадях Ташкента и областных центров вывешиваются огромные транспаранты об очередной трудовой победе – сборе пяти-шести миллионов тонн хлопка. Рашидов рапортует Брежневу об очередной победе и направляет в Москву представление о присвоении званий Героев Социалистического Труда, представления к орденам. Те, кто уже наворовал миллионы на приписках хлопка, получают уже не мнимые, а настоящие награды и почести.
После серии арестов, произведенных в начале 1984 года, «хлопковое» дело поручили вести следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимиру Калиниченко. Перед следствием была поставлена задача: выявить механизмы приписок хлопка, установить реальные суммы взяток, которые исчислялись уже сотнями тысяч рублей (разовая достигала 200–300 тысяч и более), выяснить, как эти деньги расхищались, вычленить систему приписок, хищений и взяточничества и завершить расследование в сжатые сроки.
«Когда перед нами поставили задачу выявить главных организаторов приписок, – вспоминает Калиниченко, – мы вышли на министра хлопкоперерабатывающей промышленности Узбекистана Усманова и практически всех его заместителей. Это было отдельное уголовное дело, которое ушло в суд, а всего их закончено несколько десятков».
Было установлено, что ежегодные приписки хлопка составляли не менее миллиона тонн, то есть реально в лучшие, урожайные годы, при хороших погодных условиях в республике могли собрать не более пяти миллионов тонн, а в отчетности было шесть миллионов. И государство платило за шесть. А сколько при этом оседало в карманах? «Я провел планово-экономическую экспертизу за пять лет, – продолжает Калиниченко. – Только за этот период минимальные – подчеркиваю, минимальные! – приписки хлопка составили пять миллионов тонн. За мифическое сырье из госбюджета – то есть из наших общих, всех граждан Советского Союза денег – были выплачены три миллиарда рублей. Из них 1,6 миллиарда потрачены на инфраструктуру, которая создавалась в Узбекистане: на дороги, школы, больницы, а 1,4 миллиарда – заработная плата, которую никто не получал, потому что продукции произведено не было. Иными словами, только на приписках за пять лет похищены, как минимум, 1,4 миллиарда рублей. Эти деньги раздавались в виде взяток снизу доверху».
Часть средств уходило в Москву. По данным следствия, взятки получали ответственные работники из центрального аппарата, из союзного министерства. Но их масштабы не впечатляют. Один получил тысячу, другой – полторы, а третий – золотое кольцо. «Независимо от размера взятки я никого не оправдываю, и тем не менее факты – упрямая вещь, – говорит Калиниченко. – Беря эти мизерные суммы, они подписывали документы, которые позволяли воровать сотни тысяч, миллионы рублей, приобретать золотые изделия килограммами… Я их всегда спрашивал: “Вас чисто по-человечески не унижало, что дельцы, которые гребли миллионы, вам давали копейки? Они же просто презирали вас как законченных мразей, которым достаточно налить бутылку водки, грубо говоря, накрыть стол в кабаке”… По-разному реагировали. Охали, ахали… Я это к чему веду? Баснословные взятки в Москву не поступали…»
К началу 1989 года судами было рассмотрено 790 дел этой категории, по которым значилось более 20 тысяч человек, вовлеченных в преступную деятельность. Эта цифра, конечно, поражает, но из этих двадцати тысяч к уголовной ответственности было привлечено всего 4500 человек, из которых только 700 были арестованы.
Среди осужденных же по так называемым хлопковым делам: 430 директоров совхозов и председателей колхозов и 1300 их заместителей и главных специалистов; 84 директора хлопковых заводов и 340 главных специалистов этих заводов; 150 работников легкой промышленности Узбекистана, РСФСР, Украины, Казахстана, Грузии и Азербайджана; 69 партийных, советских работников, работников МВД и прокуратуры. Среди привлеченных к уголовной ответственности русских и узбеков было практически поровну.
Когда в Узбекистане арестовали всех, кого можно, следователи группы Гдляна – Иванова потянули за ниточку дальше, и она привела в Москву. Арестовав попутно зятя Брежнева, бывшего первого заместителя министра внутренних дел Юрия Чурбанова, следователи занялись представителями самых высших эшелонов власти. Они говорили, что «узбекское» дело – на самом деле только часть дела «московского» и главные коррупционеры сидят в Кремле.
19 октября 1988 года был арестован по подозрению во взяточничестве бывший первый секретарь ЦК КП Узбекистана И. Усманходжаев. На допросах он охотно рассказывал, как давал деньги союзным министрам, руководителям правоохранительных органов, секретарям ЦК КПСС, членам Политбюро. Властям это не понравилось. В результате Гдлян и Иванов были отстранены от дальнейшего ведения дела Генеральным прокурором СССР Сухаревым.
Как по команде хвалебные статьи и репортажи сменились разоблачениями: оказывается, следователи грубо попирали закон, не соблюдали никаких процессуальных норм. А как же золото и купюры в тайниках? Газеты разъясняли: тайники с сокровищами в Узбекистане обнаружили не Гдлян с Ивановым, а аппарат КГБ, который провел за них всю основную работу. Иванов и Гдлян присвоили себе плоды чужого расследования, чтобы спекулировать на чувствах советского народа.
Гдлян Тельман Хоренович
Борьба была долгой. Власти выкидывали строптивцев из прокуратуры, пытались арестовать, народ вставал на защиту своих любимцев, а сам Гдлян грозился выбросить на суд публики чемоданы с «кремлевским» компроматом. В ответ фигуранты «узбекского дела» подали иск на следственную группу, обвиняя ее в «выбивании» показаний.
На трех cъездах народных депутатов СССР это дело находилось в центре внимания, было предметом острых дискуссий и обсуждений. Неоднократно возвращались к нему и на сессиях Верховного Совета.
Все окончилось спокойно: Гдляна с Ивановым не посадили, чемоданы с компроматом, наверное, до сих пор пылятся где-то на чердаке. Несмотря на все громкие заявления, никто из высшего партийного руководства бывшего Советского Союза к уголовной ответственности как взяткополучатель привлечен не был. «Хлопковое» дело развалилось само собой, вместе с распадом Советского Союза и уходом в небытие прокуратуры СССР.
Из книги Большая Советская Энциклопедия (ДЕ) автора БСЭ Из книги Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы автора Мамичев Дмитрий Анатольевич автора Гранильное дело Из книги Большая Советская Энциклопедия (ГР) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ГО) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ХЛ) автора БСЭ автора Серов Вадим ВасильевичА у меня, что дело, что не дело, / Обычай мой такой: / Подписано, так с плеч долой Из комедии «Горе от ума» (1824) А. С. Грибоедова (1795-1829). Слова Фамусова (действ. 1, явл. 4).Иронически о бюрократическом ведении дел в
Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим ВасильевичДело чести, дело славы, дело доблести и геройства Из Политического отчета Центрального Комитета ВКП(б) XVI съезду партии, который прочитал И. В. Сталин (1878-1953) 27 июня 1930 г. Так руководитель партии выразился о труде и должном к нему отношении в СССР.Используется как шутливое
Многие наверное слышали о «хлопковом деле» - главном уголовном процессе перестройки. А знаете как это происходило? Есть повод вспомнить - ровно 22 года назад, 25.12.1991г. (то есть за день до юридического закрепления прекращения существования СССР) Президент Узбекистана И. Каримов помиловал всех осуждённых по «узбекскому делу», отбывавших наказание на территории республики. И сейчас в Узбекистане ту историю оценивают так: «В конце 80-х годов было сфабриковано «хлопковое дело», которое именовалось как «узбекское дело», что принесло унижение национальной гордости узбекского народа» .
К 1980 году хлопок в СССР превратился в стратегическое сырье, в источник валюты, его вывозили на экспорт. При этом в среднем из 8 млн. тонн хлопка, официально производимых в СССР ежегодно, по одному миллиону давали Туркмения и Таджикистан и немного Азербайджан. А 6 млн. тонн производилось в Узбекистане, и хлопок тогда занимал 65% всех орошаемых земель Узбекистана, превращенного в главную хлопковую базу Советского Союза (в настоящее время Узбекистан производит 5% от мирового производства хлопка).
Если сказать по-простому, то это просто куски ваты на ветках
Примерно с 60-х годов, с каждым годом планы по производству хлопка начали ежегодно повышаться, пока не достигли предела возможности его производства по республике. Его в реально лучшие, урожайные годы, при хороших погодных условиях в Узбекистане могли собрать не более пяти миллионов тонн в год. Но нескончаемые приказы об увеличении добычи хлопка вне зависимости от погодных условий продолжали поступать. И тогда в ответ пошли «приписки» - доклады по всё более высоким цифрам сбора хлопка.
Делалось это так: на совхозы и колхозы сбрасывается нереальная разнарядка по добыче хлопка-сырца. Там видят что положенного планом количества хлопка попросту не собрать. И тогда они выписывают фиктивные табеля за якобы собранных хлопок, и едут на хлопкозавод за бумагой о приемке несуществующего урожая. Деньги, полученные по фиктивным табелям за хлопок, которого нет, в основном уходят руководству хлопкозавода.
Работа эта не из легких
Но хлопкозаводу тоже нужно скрыть что хлопка у него нет, и деньги несутся уже в отрасль по переработке хлопка-сырца в сырье для легкой промышленности. Те выписывают бумаги о приемке от хлопкозавода несуществующего хлопка, и получают за это чемоданы с деньгами.
Но и им тоже нужно скрыть что перерабатывать им нечего, и тогда по железным дорогам СССР из Узбекистана на ткацкие и швейные предприятия союзных республик отправляются вагоны, в которых под видом хлопка первого сорта идет хлопок третьего сорта. Или под видом хлопка третьего сорта, хлопковые отходы - линт и улюк. Или под видом вагонов, под завязку набитым хлопком, вагоны пустые и полупустые.
Руководители хлопчатобумажных предприятий союзных республик выдают документы, в которых утверждается, что ими получены полные вагоны высокосортного хлопка, в обмен на чемоданы с деньгами. Были даже установлены твердые таксы: за пустой узбекский хлопковый вагон - такса десять тысяч рублей, за полупустой с пересортицей - три-шесть тысяч. И вал приписок и списаний катится уже через ткацкие и швейные предприятия дальше - в торговлю.
На протяжении всей этой цепочки количество собранного в Узбекистане хлопка снижалось на бумаге за счет его усушки, утруски, угарки. И в Узбекистане рапортовали о досрочном выполнении и перевыполнении планов партии и правительства (они же социалистические обязательства). Совхозы-колхозы рапортовали в райкомы, те - в обкомы, те - в ЦК КП УзССР, последний - в ЦК КПСС, с направлением в Москву представлений к орденам и званиям Героев Социалистического Труда.
Повторяю, при самых благоприятных обстоятельствах в республике могли собрать не более пяти миллионов тонн в год. В плохие годы - четыре тонны. А отчетности стояло шесть миллионов ежегодно, и государство платило за эти шесть миллионов. Приписки на хлопке сейчас оценивают в полтора миллиарда советских рублей, но точной цифры не знает никто.
Ташкентский метрополитен
Часть этих денег шла на инфраструктуру, которая создавалась в Узбекистане: на школы, дороги, больницы, в том числе и за счет части этих денег было построено ташкентское метро. Постановление о его строительстве было принято с условием долевого участия республики, в противном случае Москва отказывалась финансировать проект.
Часть денег шала на взятки сверху донизу по всей цепочке от узбекского колхоза/совхоза до ткацкой/швейной фабрики/комбината. На эти деньги в Узбекистане возродились «байские порядки»: платя дань наверх, каждый участник этой схемы кормился со своей вотчины, распоряжаясь деньгами, техникой, зданиями и даже простыми тружениками как своей собственностью. Среди ужасающей нищеты кишлаков на эти деньги были построены роскошные дворцы председателей колхозов и директоров совхозов, а также родовые поместья советской номенклатуры с кортами и бассейнами.
А часть этих средств уходило в Москву, но интересным способом (и это была мелочь по сравнению с общими суммами). Допустим работнику ЦК КПСС звонит перед праздником мелкий чиновник из ЦК КП УзССР: «Мы хотим передать Вашей семье фрукты - у нас есть такой обычай»
. В самолет загружается коробка с яблоками, виноградом и прочим кишмишем, доставляется на квартиру партаппаратчика. Жена вскрывает посылку на кухне, а там 10 тысяч рублей.
Человек не знает ни кто ему передал эти деньги, ни за что конкретно. Знает только что из Узбекистана. Вот что ему делать? Пойти и писать докладную записку: так мол и так, мне неизвестно кто, неизвестно за что подкинул 10 тысяч? Затаскают же, замучают вопросами, да еще виноватым сделают. А мелкий чиновник из Ташкента скажет: знать ничего не знаю ни о каких деньгах, я фрукты передавал. И не выкидывать же деньги…
Вот так всё оно и длилось годами, пока не умер Брежнев…
Леонид Брежнев и Шараф Рашидов
Московские следователи вплотную занялись Узбекистаном при Андропове, и как считают, это вызвало внезапную кончину хозяина республики Шарафа Рашидова (ходили слухи о его самоубийстве). Следственная группа работала в Узбекистане шесть лет вплоть до 1989 г., к началу которого в рамках «хлопкового дела» судами было рассмотрено 790 уголовных дел, по которым фигурантами проходило более 20 тысяч человек.
Из них к уголовной ответственности было привлечено около 4500 человек, из них: первый секретарь ЦК КП Узбекистана Усманходжаев; председатель Совета Министров республики Худайбердыев; 3 секретаря ЦК компартии Узбекистана; 7 первых секретарей обкомов; 430 директоров совхозов и председателей колхозов и 1300 их заместителей и главных специалистов; 84 директора хлопковых заводов и 340 главных специалистов этих заводов; 150 работников легкой промышленности Узбекистана, РСФСР, Украины, Казахстана, Грузии и Азербайджана; партийные, советские работники, работники МВД и прокуратуры.
Под раздачу попал и зять Брежнева генерал Чурбанов, а с ним еще 6 генералов узбекской милиции. Четверо высопоставленных обвиняемых покончили с собой до суда. Министр хлопкоочистительной промышленности Узбекистана Усманов, и начальник ОБХСС Бухарской области Музафаров были приговорены к расстрелу. В ходе обысков были изъяты драгоценности и деньги на сотни миллионов рублей.
28 апреля 1988 г. в Мраморном зале Прокуратуры СССР состоялась выставка изъятого в Узбекистане
Среди привлеченных к уголовной ответственности по этому делу узбеков и славян было практически поровну, поэтому называть «хлопковое дело» «узбекским делом» и впрямь не совсем корректно. И знаете что я скажу? По сравнению с тем, что началась в Советском Союзе после 1989 года, и продолжается в осколках СССР до сих пор - всё это выглядит таким мелким…
Бывший народный депутат РСФСР и следователь Юрий Лучинский о том, как «хлопковое дело» отразилось на перестройке
В начале перестройки в 1986 году на XXVII съезде КПСС впервые прозвучал термин «рашидовщина» (от фамилии бывшего первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова), ставший синонимом взяточничества и коррупции. Разоблачали на съезде коррупцию в республике не только партийные лидеры, но и делегаты от Узбекистана. Однако через два года почти всех, кто выступал с обличительными речами, самих обвинят в получении взяток и арестуют. Это будет стоить карьеры руководителям следственной группы Николаю Иванову и Тельману Гдляну. По мнению многих историков, расследование коррупции Гдляном и Ивановым, а в дальнейшем преследование самих следователей нанесли смертельный удар по КПСС. «Лента.ру» поговорила об этом деле со следователем из группы «Гдляна - Иванова», бывшим народным депутатом РСФСР, входившим в комиссию Съезда народных депутатов СССР по «делу Гдляна - Иванова» Юрием Лучинским.
«Лента.ру»: «Хлопковое дело», или «узбекское дело», и группа следователей Гдляна и Иванова, которая им занималась, стали известны всей стране в конце восьмидесятых, когда в СССР в рамках перестройки была объявлена война припискам, хищениям государственной собственности, взяткам. Вы входили в эту группу, расскажите, как она была образована, сколько в нее входило следователей?
Лучинский: Дело, расследовавшееся нашей группой, никогда не было «хлопковым». Это журналистско-обывательское выражение тех лет. Наша группа расследовала исключительно эпизоды взяточничества в руководстве Узбекистана. Приписками и иными формами хищений, связанных с хлопком, занимались другие следственные подразделения.
Группа была образована в 1983 году. Органы КГБ Узбекистана разоблачили со взяткой начальника Бухарского ОБХСС - в порядке плановой работы для показателя о «борьбе». Тот дал изобличающие показания на многих из своего руководства. Дело было от греха подальше отправлено в Москву. И Прокуратура СССР направила в Бухару для расследования следователя Гдляна. Далее дело двигалось по принципу снежного кома шесть лет - от высшего руководства республики до значимых фигур руководства КПСС и государства.
С учетом ротации в группе, в общей сложности, проработало около пятисот человек, командировавшихся из разных областей Союза. Одновременно, полагаю, работало не менее сотни человек. Подгруппы были в каждом областном центре Узбекистана, в Ташкенте и в Москве. Я был откомандирован туда в начале 1988 года. Требовалось больше следователей, а ресурсов в прокуратуре уже не было. Стали брать в группу следователей МВД. Меня затребовали по рекомендации друзей, уже работавших у Гдляна.
По делу среди обвиняемых проходил зять Брежнева Юрий Чурбанов, высокопоставленные партийные деятели Узбекистана, вам было известно, кто главная цель расследования? Или же вы просто распутывали коррупционный клубок?
Единственной целью расследования были взятки в руководстве Узбекистана. Слово «коррупция» появилось в обывательском обороте гораздо позже начала нашей работы. В ходе следствия фигуранты давали показания о даче взяток вышестоящим руководителям. Те, когда их привлекали, еще выше. Так дошло и до аппарата ЦК КПСС.
Как вы думаете, почему такой серьезный удар по коррупции решили сделать именно в Узбекской ССР? Вы на месте изучили масштабы коррупции, действительно она была огромной?
Вышли именно на Узбекистан случайно и ситуативно. Мы, жившие в той стране, прекрасно знали, что все можно купить и продать. В разных республиках была лишь различная степень допуска граждан к коррупционным услугам.
Есть мнение, что это изначально была интрига Юрия Андропова против первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Шарафа Рашидова и министра МВД СССР Николая Щелокова, любимцев Брежнева. А потом закрутилось?
Повторяю, дело началось спонтанно с посадки местным КГБ начальника Бухарского ОБХСС. Они и сами не ожидали эффекта снежного кома и избавились от дела, сплавив его в Москву. Что было в голове Андропова, мне неизвестно.
Есть также мнение, что одной из главных фигур по этому делу был зять Брежнева Чурбанов и следователи особенно активно выбивали из арестованных показания именно на него. Например, бывший председатель Совета Министров Узбекской ССР Нармахонмади Худайбердыев рассказывал об этом на суде. Что вы об этом думаете? Обсуждался ли Чурбанов в вашей группе, какое о нем было мнение?
Чурбанов в этом деле был одной из самых мелких сошек. Не повезло парню с женой и тестем. И ему при поездках по Узбекистану автоматом подбрасывали взятки. Сам он был нулем без палочки.
В СССР в связи с преступностью в Узбекистане ходили слухи про собак с золотыми зубами у узбекских баев, не встречали таких?
Обывательские байки о богатствах начальников не обсуждаю. Про золотозубых собак не слышал. А жили ребята действительно неслабо. Но гораздо скромнее, чем живут рядовые начальнички теперь.
В документальном фильме «Золото для партии. Хлопковое дело» заместитель прокурора Узбекской ССР Олег Гайданов говорит, что организованная преступность расцвела именно в Узбекистане, где ей были созданы вольготные условия, туда, с его слов, потянулись воры в законе со всего СССР и другой криминал. Но из открытых источников известно об арестах лишь среди партийных деятелей и производственников Узбекистана. Ни одного упоминания о ворах в законе я не нашел. Вам что-то известно об этом?
Не знаю, что там говорит Гайданов. В части общеуголовной Узбекистан был, как любая южная относительно развитая республика, где можно поживиться. И не более того. У теплых морей уголовникам, полагаю, было пожирнее.
На момент вхождения в группу вы интересовались политикой? Какие у вас были взгляды?
Интересовался политикой мало. Относился к советской системе критически и даже неприязненно. Но служил ей, как выясняется, приемлемо. Ибо мыслей служить чему-либо другому не появлялось. В КПСС состоял, как любой человек, желающий мало-мальски двигаться по службе. Точно также, ради большей, чем у заводского юрисконсульта зарплаты, пришел и в милицию.
В народные депутаты РСФСР баллотировался, отождествляя себя с «Демплатформой в КПСС». Была тогда и такая. Остатки иллюзий относительно коммунизма и коммунистов развеялись на первом же Съезде Народных Депутатов РСФСР в 1990 году. Из партии вышел официально, с подачей заявления в райком по месту жительства. С объявлением об этом на сессии Петродворцового райсовета Ленинграда во время отчета о первых этапах своей депутатской работы - за две недели до аналогичного поступка Ельцина. Без команды сверху и не дожидаясь августа 91 года.
Как вы воспринимали перестройку Горбачева?
Сначала вообще не заметил. Потом немного посимпатизировал, затем понял, что Горбачев - шут, любящий себя в искусстве, вместо искусства в себе. И пытающийся это «искусство» сохранить под себя.
Сколько человек ваша группа арестовала? В прессе данные разнятся, где-то пишут не более ста, где-то, что размах арестов достигал тысячи человек. Из Узбекистана тогда в Москву начали писать, что московские следователи устроили новый 37-й год.
Из разговоров с руководителями группы получалось, что за все время следствия под арестом побывало от шестидесяти до восьмидесяти человек. Примерно четверть прошла суд и была осуждена. Примерно треть находившихся под стражей на стадии следствия, с суверенизацией Узбекистана, была депортирована в Ташкент. Где они немедленно были реабилитированы. Остальные освобождены еще на стадии следствия ввиду нецелесообразности содержания под стражей.
Если бы я работал тогда адвокатом у кого-либо из этих ребят, я бы тоже журналистам говорил про 37-й год. А следственный изолятор, даже самый приличный, не самое приятное место. И допрос у следователя, если человеку страшно что-то говорить, не менее тягостная процедура. Субъективно это может быть оценено и как «37-й», и как «инквизиция», и как еще угодно. И в этом будет доля правды.
Всех осужденных помиловали?
При сходе с трапа самолета они были немедленно реабилитированы и расконвоированы.
В Узбекистане некоторые подозреваемые во время расследования покончили с собой, встречается мнение, что из-за давления следователей, а вы как думаете?
Не знаю фамилий, но у кого-то из подследственных могли быть и расстройства психики, и суициды. Еще раз повторяю. Обыденная рутинная работа следователя по выявлению обстоятельств преступления ужасна для подследственного, ибо ломает его жизнь. Элементарная тактика любого допроса подразумевает психологическое противостояние следователя с допрашиваемым. И это отнюдь не всегда комфортно для последнего. И каверзные вопросы, и элементарные разъяснения следователя неприятного для клиента развития событий в случае уклонения его от правдивых показаний, страшны для последнего. И до суицида могут довести, и до чего угодно.
Фото: Всеволод Тарасевич / РИА Новости
Сначала вашу группу поддерживали в Политбюро, затем настроения изменились, и началась критика. Тогда появились намеки следователей на связь с взяточниками самого Лигачева. Он в своей книге пишет, что Гдляна и Иванова начали использовать его политические противники. Что вы об этом думаете?
Лигачев для участия в каких-либо коррупционных системах был слишком убог. Да и не нужно это было ему и ему подобным - прилично жили на гособеспечении. Один из узбеков показал, что давал Лигачеву в качестве подарка, для укрепления добрых отношений, двадцать тысяч рублей. Точную сумму и обстоятельства передачи не помню. Может быть, и где-нибудь на даче, или вообще положил на тумбочку… Не важно. С самого начала эта информация не воспринималась как разоблачение высокопоставленного идиота. Так, поганенький компромат на болтливого начальничка. Как эпизодик бытия некоего «дона» это расценивалось. Но Гдлян с Ивановым это выдали на люди, когда началось давление по прикрытию расследования дела. А Егору Кузьмичу, привыкшему к своей стерильности, от этого стало жутко. Заистерил. Встречный накат на следователей усилился.
Если не Лигачев, то кто стоял за давлением на вашу группу? И кто, наоборот, поддерживал?
В руководстве Прокуратуры нас не поддерживал никто, как только началось уничтожение. Это слишком трусливые и конъюнктурные ребята, чтобы мочиться против ветра. Например, не так давно умерший Виктор Илюхин. Штатный коммунист. В то время он был в руководстве прокуратуры. Лез в телекамеры вместе с Гдляном и всячески приветствовал наши успехи. После поворота политики стал нас резко клеймить и разоблачать. В среде самих следователей большинство немедленно ретировалось, списавшись по домам по семейным обстоятельствам. Многие сделали себе карьеру на «изобличении» Гдляна с Ивановым. И лишь немногие пошли следом за руководителями, практически уйдя в политику.
Вы уже упомянули про возможную взятку Лигачеву, про которую на допросе рассказал первый секретарь ЦК КПУ ССР Инамжон Усманходжаев (его по этому делу осудили на 12 лет), он также упоминал Гришина, Романова, Соломенцева, члена ЦК КПСС Капитонова. Якобы они тоже были причастны к взяткам. Потом, правда, он писал, что дал эти показания под давлением. Как вы думаете, когда он говорил правду? Может вам что-то известно про это?
Про подноготную верхнего эшелона клиентов знаю мало, все эти дрязги не обсуждаю.
Фото: Борис Кавашкин, Дмитрий Соколов / ТАСС
Группу Гдляна - Иванова поддержал Ельцин, как вы думаете, это был популизм или он искренне тогда выступал против коррупции?
Не группу, а своих коллег по корпусу народных депутатов СССР Гдляна и Иванова поддержал Ельцин. Соратников по межрегиональной депутатской группе. Не особо, полагаю, вникая в суть дела. Но прекрасно зная, что из системы, где он прошел все, просто так не воняет. И априори считал следователей своими союзниками.
В конце концов, генпрокурор СССР Александр Сухарев обвинил вашу группу в получении показаний угрозами и фальсификации дел. Многих исключили из партии, а Верховный Совет осудил обвинения следователей в свой адрес. Как вы на это реагировали, что думали?
В мае 89-го было расширенное заседание Коллегии Прокуратуры СССР по нашему делу. Что-то типа официального большого собрания в актовом зале. Очень много следователей присутствовали. В ходе митинговой части заседания мне было предоставлено слово. Сухарева я с трибуны назвал «пивным продавцом, уличенным в недоливе пива, обвиняющим обвинителей в том, что они с ним грубо разговаривают», примерно так.
Из партии не исключали. Из органов осенью того же года уволили. Я уже был выдвинут кандидатом в депутаты РСФСР. А меня направили на три месяца в командировку в Коми АССР. Отказался. Вот и уволили. Когда избрался, быстренько восстановили.
Кроме разбора полетов было уголовное дело против вашей группы. Вас самого допрашивали по этому делу?
Не допрашивали. В инспекции по личному составу ГУВД Ленинграда (нынешняя «собственная безопасность») отбирали объяснения по поводу сигналов из Москвы о моих публичных выступлениях.
В чем суть обвинений в этом уголовном деле? Вы действительно, как писали тогда газеты, нарушали «социалистическую законность» при расследовании дела? Чем закончилось для Гдляна и Иванова это дело?
Никаких обвинений никому не предъявлялось. Для Гдляна и Иванова дело закончилось полным прекращением, как в отношении их самих, так и в отношении наших клиентов.
Затем вы начали участвовать в движении в защиту следственной группы? Расскажите, что это было за движение.
Никакого особо структурированного движения не было. Активно их поддерживали организации избирателей по Москве в целом и Зеленограда с Тушино (избирательный округ Гдляна). И в Ленинграде (общегородской национальный избирательный округ Иванова). Я в этой системе много выступал на публичных мероприятиях, ездил с лекциями по предприятиям, писал везде, куда можно, статьи и заметки. Все это было органично связано с моей работой летом 89-го в качестве эксперта при комиссии Съезда нардепов СССР по «делу Гдляна-Иванова». А позднее - с начавшейся моей собственной избирательной кампанией. Доверенным лицом в Петродворцовом округе у меня был сам Иванов. Без их с Гдляном имен и поддержки я вряд ли бы победил. Так что взаимной была поддержка. Просто общей и совместной работой.
В интернете есть фотография уличной акции, на которой вы, Ельцин, Гдлян держитесь за руки, что это за акция? В поддержку следователей?
На фотографии с Ельциным последняя октябрьская демонстрация, 7 ноября 1990 года. Сначала была официальная демонстрация, Ельцин, как председатель Верховного Совета РФ, отстоял со всеми начальниками на трибуне. А потом прошла большая колонна демократической общественности. Начальники с трибуны ушли, а Ельцин где-то в районе гостиницы «Националь» присоединился к колонне, встав в ее голову.
Почему вы, Гдлян и Иванов решили идти в политику, в депутаты?
Не знаю, что было у них в головах. Кроме возмущения тем, что творится, и желания победить как следователям. Баллотироваться Гдляну предложила московская общественность. В том числе и активные тогда избирательские формирования, которые «вели» Ельцина. От таких предложений не отказываются. Это очень почетно, интересно и перспективно. А Иванов сначала просто был членом гдляновской выборной команды. Много выступал, у него хорошая способность оратора и лектора. Лучше, чем у Гдляна. А на втором этапе выборов ленинградская общественность выдвинула его кандидатом по общегородскому пятимиллионному округу. И Николай с первого захода победил 35 соперников.
А как вы относитесь к Ельцину?
Отношение к Ельцину диаметрально противоположное отношению быдла, считающего, что он пьяница, разваливший СССР и предавший идеалы коммунизма, вскормивший воровскую «семью» и прикрывший свой тыл чекистом Путиным. Обсуждать все это считаю неприличным. Поменяйте знаки и получите мое к Борису Николаевичу отношение.
Кроме вас еще кто-то из группы следователей пошел в политику?
Конечно. Стали народными депутатами РСФСР я и Юрий Есков, бывший следователь прокуратуры города Пушкино Московской области. В Ленинградский совет народных депутатов прошли Нина Рейтер, Анатолий Ткаченко - оба следователи прокуратуры из Ленинграда. В Верховную Раду Украины (тогда еще, по-моему, Верховный Совет) - Александр Мороз из Николаева, следователь Николаевской прокуратуры. В Хабаровский краевой совет - Зинаида Старкова, следователь прокуратуры Хабаровского края. Больше не знаю.
Почему именно вас позвали кандидатом в депутаты?
Меня, повторяю, выдвинули две организации по месту моего жительства - Петродворцовый район Ленинграда и Молодежный центр и Биоинститут ЛГУ. Выдвинули как земляки. Я к этому времени изрядно засветился в Москве и Ленинграде как следователь группы и пропагандист нашего дела. Хотели еще выдвинуть в одном из районов Москвы, но не пришлось. Работа пошла в Ленинграде.
Чем вы занимались, будучи депутатом?
Я был сначала зампредом, потом секретарем Комитета Верховного Совета по СМИ, связям с общественными организациям и изучению общественного мнения. Председателями подкомитетов у нас были, в частности, Лев Пономарев и Сергей Юшенков. А председателем самого комитета целый год был Вячеслав Брагин, впоследствии председатель «Останкино».
Вы входили во фракцию «Радикальные демократы», почему именно в нее?
Потому что я был и остаюсь радикальным противником советского режима в России. И сторонником более радикальных мер по его искоренению. Потому и входил во фракцию с таким названием, возглавлявшуюся Юшенковым, светлая ему память!
Чем для вас закончилось «хлопковое дело» и как вы оцениваете его вклад в перестройку?
Для меня лично оно закончилось омерзением в душе от грязи, с которой нас смешали. И окрепшим стойким неприятием советской системы. А также собственным прорывом в политику, достаточно большую.
На мой взгляд, значение этого дела было в иллюстрации для населения реальной сути коммунистической власти. Ничего не имеющей в себе прекрасного, о чем говорилось. Но дешевой и грязной. И снос советской системы произошел во многом не без такого народного переосознания.
С другой стороны, огромная масса рабов, привыкшая к окладам, премиям, пособиям, наборам, с восторгом восприняла следователей, репрессирующих богатых начальников. Так же, как и порвавшего с миром этих начальников Ельцина. Масса ждала, что после переворота из барских заначек ей будут раздавать добро. А раздавать-то оказалось нечего. Да, собственно, и незачем. Как только раздача обломилась, масса тут же забыла следователей и возненавидела «пьяницу Ельцина».