Ковалев иван александрович капитан 1 ранга. Вениамин Левицкий. «Стажировка первых выпускников училища на Северном флоте. й дивизион кораблей охраны водного района
|
Эрик Александрович Ковалёв родился 18 июля 1931 г. в Москве в семье кадрового военнослужащего. С 1932 по 1939 г. жил в Токио с родителями и сестрой. Отец, Александр Семенович, в этот период был военно-морским атташе при полпредстве СССР в Японии. Образование: в 1949 г. окончил Ленинградское Нахимовское ВМУ, в 1953 г. – 1-е Балтийское ВВМУ, в 1956 г. – ВСОК при 1-м Балтийском ВВМУ подводного плавания, 1964 г. – слушатель 6-х ВСОК ВМФ. Прохождение службы (должности): курсант Нахимовского ВМУ (1944–1949); курсант ВВМУ им. М.В.Фрунзе (1949–1952); курсант 1-го Балтийского ВВМУ подводного плавания (1952–1953); командир торпедной группы С-154 пр.613 4-го ВМФ (1953-1954); командир БЧ-2-3 С-166 пр.613 4-го ВМФ (1954–1955); слушатель ВСОК при 1-м Балтийском ВВМУ подводного плавания (1955 – 09.1956); командир БЧ-3 АПЛ К-14 пр.627А (09.1956–07.1958); помощник командира АПЛ К-27 пр.645 (07.1958–12.1962); ст. помощник командира ракетной АПЛ К-40 пр.658 (12.1962–1963); слушатель ВСОК ВМФ (1963–1964); ст. помощник командира АПЛ К-19 пр.658М (07.1964–09.1965); командир АПЛ К-19 (09.1965–1967); командир РПКСН К-207 пр.667А СФ (1967–09.1973); ст. преподаватель ВСОК ВМФ (09.1973–02.1989). В должности командира К-19 выполнил один выход на боевое патрулирование. В 1967 г. К-19 удостоена приза ГК ВМФ за ракетную стрельбу. За освоение новой техники в 1967 г. награжден орденом Красной Звезды. В должность командира РПКСН пр.667А выполнил четыре выхода на боевое патрулирование (три – на К-207 и один – на К-253) и один – в должности командира тактической группы (на К-415). В 1971 г. К-207 удостоен приза ГК ВМФ за ракетную стрельбу. 1 октября 1969 г. впервые в истории Российского подводного плавания ракетный подводный крейсер под его командованием погрузился на глубину 400 м. В 1974 и 1988 гг. дважды исполнял должность начальника кафедры Боевого применения ракетного и артиллерийского оружия (в течение почти двух лет). В 1987 г. написал учебник «Боевое применение баллистических ракет с подводных лодок», а в 1989 г. (в соавторстве с преподавателями кафедры) – «Боевое применение крылатых ракет с подводных лодок». Самостоятельно и в соавторстве выполнил 11 НИР. После ухода в запас с февраля 1989 г. работал инженером кафедры ВСОК ВМФ, зам. директора лаборатории Института морских технологий РАН, главным энергетиком АО «Нефтебаза Ручьи». |
В один из редких погожих дней лета 1967 года в п. Гаджиево, что раскинулся на побережье б. Ягельная в Сайда-губе, у причалов собралось много народа. Люди стояли на окружающих бухту сопках, на подъездной дороге, на самих причалах. Ждали возвращения легендарной атомной подводной лодки К-19. В ту пору мне выпала честь быть ее командиром.
Накануне «Девятнадцатая» после продолжительной проверки всевозможными штабами (вплоть до Генерального) вышла в море на инспекторскую ракетную стрельбу. Стрельбу выполнили на «отлично». 12-я эскадра ПЛ Северного флота ликовала и вышла встречать победительницу всем составом и с оркестром.
На берегу уже знали: несмотря на то, что на учении, создававшем фон ракетной стрельбы, в самый ответственный момент «наносивший ракетный удар» штаб на какое-то время потерял управление, в результате чего на лодку не была передана необходимая информация, ГКП корабля принял правильные решения и «дотянулся» до цели в назначенный момент.
Не обошлось без курьеза. Когда до старта оставалось около минуты, главный посредник – престарелый капитан 1 ранга из Генштаба – достал конверт, вскрыл его и зачитал записанную на вложенном в него бланке вводную: «Доклад радиометриста: слабый сигнал самолетной РЛС прямо по корме» . Под стать этой вводной могла быть только такая, которая извещала бы о взрыве глубинной атомной бомбы в районе IV отсека (ракетного). Посреднику было наплевать на то, что ПЛ вот уже более получаса лежала на боевом курсе, погрузившись на стартовую глубину, исключавшую возможность приема из эфира какого-то либо электромагнитного излучения, тем более сантиметрового диапазона. Я поделился своими сомнениями с посредником – тот оказался неумолим. Стало ясно, что он не уступит, даже поняв, что Генштаб, продолжая страдать тяжелой формой нераспорядительности, подсунул ему для оглашения вводную, предназначенную еще той К-19, которая до модернизации четыре года тому назад могла стрелять только из надводного положения.
В таких случаях безоговорочно считается, что начальник всегда прав, и последовавший мой бредовый ответ полностью совпал с написанным в «секретке». Так или иначе, старт ракеты состоялся вовремя, и она попала в «кол». Вскоре ожидавшие лодку увидели, как, блеснув светло-серыми бортами, она втянула свое длинное тело в бухту, совершила изящный поворот и устремилась к причалу.
Легкость и стремительность лодке придавали ее непривычная и отличная от однотипных черных кораблей очень светлая окраска, а также легкий наклон вперед ограждения рубки.
Игнорируя, как всегда, предложенную ей помощь приставленных волей начальства рейдовых буксиров, лодка без труда ошвартовалась у второго причала с веста. Мне оставалось сойти на причал и доложить командиру эскадры контр-адмиралу В.Г.Кичеву о выполнении задачи…
Это был мой последний выход в море на К-19. В кармане уже лежало предписание следовать к новому месту службы и принять от промышленности под свое командование новейший ракетный подводный крейсер. Начиналось же все в далеком, еще военном году.
1944 год для меня, 13-летнего мальчишки, был знаменательным. В том году я вместе с матушкой и сестрой вернулся домой в Ленинград из эвакуации. В том же году предпринятая мною попытка поступить в создававшееся ленинградское Нахимовское военно-морское училище увенчалась успехом. Нахимовцем я стал по нескольким причинам. Во-первых, потому что маме одной было трудно поднимать нас двоих; во-вторых, потому что почти все вступительные экзамены были сданы на «отлично» и, в-третьих, потому что нахимовские училища по своему положению предназначались в первую очередь для обучения и воспитания детей военнослужащих, погибших на фронте. А мой отец, историограф штаба Балтфлота капитан 1 ранга Александр Семенович Ковалёв погиб 28 августа 1941 г. на штабном транспорте «Вирония» во время перехода кораблей флота из Таллина в Кронштадт. История сероглазого юнги Саши Ковалёва, ставшего подводником, затем, в расцвете своих сил, – видным военно-морским дипломатом, а затем – флотским историографом, еще ждет своего автора.
Мальчишкам-нахимовцам тогда здорово повезло, что в руководстве ВМФ нашелся умный человек (по-видимому, адмирал Л.М. Галлер), который рекомендовал направить в училище для организации учебно-воспитательной работы тех офицеров, которые сами прошли эту школу в юном возрасте. Нетрудно догадаться, кто оказался среди этих людей. Их образованность, культура, преданность флоту, выдержка не могли не отпечататься в наших молодых сердцах. Они первыми дали нам понять, что любовь к морю – это, прежде всего, ощущение свободы. Лишь потом это чувство дополняется уверенностью в себе и своем профессионализме, восприятием стихии как единого и в то же время многогранного художественного образа, проникновением в морские тайны, пониманием моря как пространства для своего самоутверждения.
Пять лет обучения в Нахимовском училище пролетели быстро. Учился я по-разному. Правда, в конце всегда удавалось наверстать упущенное. С каким-то упоением мы отдавались морскому делу: строили модели кораблей и шлюпку-«двойку», возились с катерными моторами, занимались такелажными работами. Но больше всего любили ходить на шлюпках. Мы выходили в Неву, на просторы Ладоги и Финского залива, ходили на веслах и под парусами. А по вечерам нас можно было видеть на Фонтанке, идущими на веслах под аккордеон. Сейчас в Нахимовском училище от этого ничего не осталось. Морское дело нахимовцам заменили хоровым пением…
По окончании Нахимовского училища почти вся наша 2-я рота строем перешла в ВВМУ им. М.В.Фрунзе. Здесь началось освоение профессии моряка. Здесь же все это и произошло.
Сначала нас было трое – Слава Расс, Юра Зеленцов и я. Мы сдружились еще в Нахимовском. Уже тогда, не имея полной информации, мы понимали, что за подводными лодками – большое будущее, и решили посвятить себя подводному плаванию. Готовились как могли. Создали кружок по изучению устройства ПЛ. Появились единомышленники. Когда в училищах перешли к подготовке узких специалистов, а не универсальных вахтенных офицеров, как это было раньше, мы с артиллерийского перешли на минно-торпедный факультет. А когда 1-е Балтийское ВВМУ было перепрофилировано для подготовки офицеров подводного плавания, мы в числе 16-ти таких же фанатиков добились перевода в это училище на последний, 4-й курс. Позже, показывая свой диплом, мы шутили, утверждая, что освоили весь курс училища за один год. В дипломе значилось: настоящий выдан такому-то в том, что он в 1952 г. поступил в 1-е Балтийское ВВМУ и в 1953 г. окончил полный курс названного училища.
Еще будучи курсантами училища им. М.В. Фрунзе, летом 1952 г. Слава, Юра и я попросили отправить нас на корабельную практику на ПЛ. Просьбу удовлетворили. Наше первое погружение осуществилось на легендарной ПЛ «Лембит» под командованием замечательного моряка-подводника А.Н. Киртока. Погружались для дифферентовки на Большом Кронштадтском рейде. Позже, тем же летом, ясной безветренной ночью, мы с Юрой участвовали в торпедной атаке М-285 под командованием А.И. Сорокина. Оба мы во время атаки находились на мостике и помогали командиру в использовании ночного прицела и таблиц стрельбы. Атака прошла успешно – находившийся на ЭМ-цели вице-адмирал Л.А. Владимирский выразил командиру лодки благодарность. Да всем и так было видно, как после залпа торпеды, высвечивая на поверхности моря два ярких пятна, скользнули к ЭМ и вскоре на миг осветили его борт в районе полубака и машины. Позже командира наградили именными часами, а нам с Юрой объявили «наше царское спасибо».
Нам такой практики показалось мало, и мы при благоволении училищного начальства вместо очередного отпуска отправились на СФ стажироваться на ПЛ. Поступок этот оказался столь неординарным, что по прибытии в Североморск мы столкнулись со стойким непониманием со стороны чиновников от флота. Лишь когда в дело вмешался НШ флота вице-адмирал Н.И. Шибаев, который даже нашел время отечески побеседовать с тремя стажерами, дело сдвинулось, и нас расписали по лодкам. Позже стажировка укрепила нас в ранее принятых решениях.
В начале 1950-х гг. началось стремительное строительство новых типов подводных лодок. Кадров не хватало, поэтому было решено в нашем училище произвести досрочный выпуск офицеров, назначив их на должности командиров групп средних ПЛ, чтобы уже через год, полностью подготовленными, продвинуть командирами БЧ на «новостройки». Осенью 1953 года я был произведен в лейтенанты флота и назначен командиром торпедной группы на одну из первых ПЛ проекта 613 на Балтийском море – С-154.
Моему становлению способствовало то, что офицерский коллектив лодки оказался на редкость профессионально подготовленным и доброжелательным. Командир ПЛ В.И. Сергеев сам взялся за подготовку молодых вахтенных офицеров. Имея за плечами военный опыт, он вскоре выучил нас так, что с полной ответственностью мог доверять нам управление лодкой как в надводном, так и в подводном положении. Через год на новую лодку – С-166 – я был назначен уже вполне подготовленным командиром минно-артиллерийской БЧ.
В те годы торпеды для выполнения практических торпедных стрельб готовили корабельные торпедные расчеты. Стреляли много. За два года службы на 4-м флоте (Южно-Балтийском) нашему расчету удалось приготовить и выстрелить более 20-ти различных торпед. Должен заметить, что примерно такое же количество торпед было выпущено с ПЛ, которыми я командовал позже в течении восьми лет. Все торпеды хорошо прошли свои дистанции – кроме одной, которая начала всплывать, не дойдя до цели, и ударила в левую мортиру гребного вала ЭМ, после чего затонула. Расследование показало, что при стрельбе была занижена дистанция залпа. А торпеду подняли водолазы.
Когда я учился на 4-м курсе, уделял много внимания изучению устройства и работе на ПУТС. Многие командиры не очень доверяли впервые появившимся на лодках приборам, как это бывает со всем новым. Однажды при выполнении зачетной торпедной стрельбы С-166 четырьмя торпедами, в конце атаки ее командир В.Б. Шмырин обнаружил, что упустил момент залпа для стрельбы прямоидущими торпедами (на жаргоне – пропустил «фи»). Запросив у меня, как работают ПУТС и получив доклад, что торпеды продолжают отслеживать цель, он скомандовал «Пли!» Когда «дым рассеялся», оказалось, что цель была накрыта веером из 4-х торпед так красиво, что флагман, наблюдавший их прохождение с борта корабля-цели, выразил командиру свою особую благодарность. Командир несказанно обрадовался, а я обрел в нем внимательного и усердного ученика.
После учебы на минных офицерских классах при 1-м Балтийском училище в 1956 г., где мы со штурманом Сашей Бурсевичем разработали и написали руководство по использованию ПУТС для решения задач тактической навигации, а также руководство по минным постановкам с ПЛ пр.613, я был назначен на СФ командиром БЧ-3 на одну из первых атомных подводных лодок проекта 627А – К-14.
Лодка была только что заложена на стапеле «Северного машиностроительного предприятия» в Северодвинске. Потекли однообразные дни учебы. Было приятно сознавать, что ты идешь в авангарде – вместе с людьми, прокладывавшими дорогу новому могучему подводному флоту страны. Но было и обидно, что из-за этого приходится на годы проститься с морем. Вскоре я стал помощником командира тоже строящейся К-27 проекта 645.
Это был особенный корабль. Его необычность заключалась в уникальности конструкции ядерной ЭУ. Под руководством академика А.И. Лейпунского для АПЛ был разработан реактор на промежуточных нейтронах, тепловыделяющие элементы которого омывались не водой, а разогретым жидким сплавом висмута со свинцом. Постройка и приемка корабля от промышленности превратилась в один большой непрекращающийся эксперимент.
Команда успела не только пройти курс обучения в 16-м Учебном центре в Обнинске, но и принять активное участие в ликвидации аварии ядерного реактора на действующем стенде учебного комплекса. Выполняя свои обязанности, мы, входившие в аварийные группы, в ходе ликвидации двух аварий были переоблучены. Определить величину полученных доз радиации не представилось возможным, так как имевшиеся в ту пору специальные приборы не позволяли точно измерять уровень альфа-активности, характерной для эксплуатируемого реактора, а обычные радиометры начинали реагировать тогда, когда допустимые нормы уже превышены. До сих пор государственные чиновники без стыда уклоняются от включения фактических ликвидаторов – личный состав аварийных подразделений К-27, ликвидировавших в 1959 г. две аварии на АЭУ в Обнинске, в число ветеранов подразделений особого риска. А ведь у нас были потери: после аварий трюмного машиниста Бровцина списали по инвалидности, а командира дивизиона движения Кондратьева признали больным с диагнозом «лучевая болезнь 3-й степени».
Командир К-27 капитан 2 ранга И.И.Гуляев, вникая в результаты работы и настроение своего помощника, понял, что было бы полезно для всех, если бы меня отправили служить на уже плавающие корабли. Своими размышлениями он поделился с зам. командующего флотом вице-адмиралом А.И. Петелиным. Вскоре было принято решение о моем назначении старшим помощником командира атомного ракетоносца К-40. На «Сороковой» я прослужил всего один год. Мою работу на этом корабле его командир В.Л. Березовский оценил как хорошую. В 1964 г., закончив обучение на командирском факультете ВСОК ВМФ по специальности «командир ПЛ», я становлюсь старшим помощником командира К-19.
О «Девятнадцатой» нужно сказать особо. Это был первый атомный подводный ракетоносец советского флота. Ее первый командир капитан 2 ранга Н.В. Затеев в 1959 г. принял лодку от промышленности и ввел ее в состав сил СФ. Лодка приступила к решению поставленных ей задач, преуспела в их выполнении, но уже в 1961 г., во время учения потерпела аварию ядерного реактора с тяжелыми последствиями – гибелью личного состава. Корабль вывели в ремонт, экипаж отправили на лечение. Одновременно было принято решение лодку модернизировать, установив на ней новые ракетный и навигационный комплексы. По окончании лечения Н.В. Затеев на корабль не вернулся, командиром назначили В.А. Ваганова.
С Владимиром Александровичем я познакомился еще летом 1952 г., когда, будучи курсантом, посетил М-90, где он был помощником командира. А в 1954 г. судьба свела нас на С-154. И вот новая встреча. В.А. Ваганов с воодушевлением принялся за подготовку нового командира, заявив что-то вроде «Теперь начнем ладить из щенка капитана». Сначала он негласно передал свои обязанности по связи, тем самым, сблизив меня с управляющим штабом и научив работать с документами. Я почувствовал себя увереннее. После этого он помог на практике вникнуть в суть стрельбы баллистическими ракетами с ПЛ по наземному объекту. Стрельба ракетами мне понравилась настолько, что она уже сопровождала меня до самого завершения военной службы. Я практически освоил управление ПЛ при стрельбе ракетами и торпедами, научился контролировать работу штурмана при обычном плавании и при стрельбе, безошибочно осуществлял связь с берегом и взаимодействующими силами. А работать с людьми я уже умел. Время от времени Ваганов проверял, до какого уровня поднялась командирская подготовка его старпома.
Однажды по возвращении с моря он приказал мне швартоваться самостоятельно. Дело было в б. Малая Лопатка, не очень удобной для такого маневра. Швартовка прошла без замечаний. После швартовки командир, ни к кому не обращаясь, сказал:
– Неужели мотоцикл способен так развить глазомер, чувство инерции и скорости изменения направления?
С 1956 г. я был заядлым мотоциклистом, а Володя просто не знал, что швартовке меня уже раньше учили такие асы как В.Л. Березовский и Ф.А. Митрофанов. Став командиром, я никогда не имел проблем со швартовкой, причем никогда не пользовался помощью рейдовых буксиров, но эту швартовку всегда вспоминал как классическую и так и не смог ее повторить. После нее мой командир «отлучил» себя и от швартовок.
В другой раз лодка выполняла ракетную стрельбу (вообще, стреляла она много). Руководил ею находившийся на борту НШ флота вице-адмирал Г.М. Егоров, которому Ваганов доложил, что эту стрельбу будет выполнять старпом. Стрельба получила отличную оценку. Когда настало время Ваганову следовать на учебу в Академию, он просто записал своей рукой в вахтенный журнал, что сдал корабль мне, расписался и убыл в Ленинград. Для меня наступили иные времена.
Теперь ответственность за экипаж, за корабль, за качество решаемых им задач легла на мои плечи. Мне же всегда везло, повезло и на этот раз. Моей «пришлифовкой» как командира к «организму» дивизии занялся ее командир Владимир Семенович Шаповалов. В сжатые сроки он сумел обучить искусству принимать и претворять в жизнь принятые решения, штабной культуре, умению грамотно докладывать свое мнение и решения, умению готовить и составлять отчеты. Повезло мне и с соединением ПЛ, в котором я был удостоен чести стать одним из командиров. В то время командирами лодок, входивших в состав 31-й дивизии, были известные далеко за пределами СФ Владимир Журба, Юрий Илларионов, Вадим Коробов, Геннадий Кошкин, Фридрих Крючков, Лев Матушкин, Валентин Панченков, Юрий Перегудов, Владимир Симаков. НШ дивизии был Виктор Владимирович Юшков, а заместителем командира – Борис Иванович Громов.
Все эти люди не оказались безучастными в моей командирской судьбе. Одни (по долгу службы) учили меня премудростям флотской службы, другие по-товарищески делились своим богатым опытом. Так, Володя Журба научил меня всплывать «по-американски» – это когда лодка с дифферентом на корму «вылетает» на поверхность на хорошем ходу с открытыми клапанами вентиляции ЦГБ, а потом, по мере отхода дифферента на нос, поочередно их закрывает от носа к корме, и дальше плывет на «пузырях». Поневоле иногда приходилось пользоваться этим приемом.
С большим уважением мы все относились к флагманскому механику дивизии Михаилу Александровичу Суетенко. Его службе удавалось беспрерывно поддерживать высокий уровень инженерно-технического обеспечения кораблей. Мастерами своего дела были и другие флагманские специалисты дивизии – такие как А.Волин, Г.Масалов, В.Кубланов и другие.
Впоследствии 31-я дивизия неоднократно завоевывала почетные звания и отмечалась как передовое соединение ВМФ. Из года в год дивизии присуждался приз ГК ВМФ по огневой и тактической подготовке (за лучшую стрельбу БР по наземным объектам). В конце концов приз был оставлен в соединении навсегда.
«Девятнадцатая» стала для меня и домом и школой. В те годы она много стреляла ракетами, участвовала в различных учениях, ее непременно «заказывали» для совместной работы противолодочники, поскольку среди атомных лодок она была единственной, не оснащенной противогидролокационным покрытием. Ее часто привлекали к участию в различных НИР.
В 1966 г. на 41 сутки К-19 выходила на боевое патрулирование в Северный Ледовитый океан, а потом долго стояла в боевом дежурстве в Ара-губе. На выходе мы совместно со старшим штурманом А.И. Палитаевым и командиром ракетной БЧ В.Н. Архиповым разработали правила маневрирования атомной ракетной ПЛ в районе боевых действий, которые позднее вошли в состав руководящих документов. Высококлассные профессионалы Палитаев и Архипов задавали на корабле тон, превратив его в храм, где все поклонялось ракетному грому.
Участвуя в ракетных стрельбах по плану боевой подготовки, в испытательных стрельбах, в контрольно-серийных испытаниях, «Девятнадцатая» непременно выполняла их с высокой оценкой. Накопив опыт стрельб, мы сумели выявить систематическое отклонение ракет по дальности, рассчитать и добиться принятия поправки в установочное время интегратора, что в конце концов повысило эффективность ракетных стрельб. Предложенная еще В.А. Вагановым идея резервного (бесприборного) способа стрельбы с использованием азимутально-стадиметрической сетки была успешно завершена нами и внедрена в практику.
В феврале 1967 г. за успешное освоение новой техники меня наградили орденом Красной Звезды и представили к назначению командиром нового строившегося атомного ракетного подводного крейсера. Это была моя воля и рекомендация вице-адмирала А.И. Петелина. Александр Иванович знал всю предысторию моего становления командиром и обоснованно предполагал, что командование кораблем являлось смыслом моей службы. Я стал подводником по призванию, а ракетный подводный крейсер мог быть только венцом подводного плавания. Но прежде чем отправиться к новому месту службы, я вышел на инспекторскую стрельбу. И вот…
Подойдя к командиру эскадры, я доложил о выполнении поставленной задачи. Контр-адмирал В.Г. Кичев тепло поприветствовал экипаж К-19, поздравил с отличным выполнением ракетной стрельбы и приказал, как это делалось во время войны, приподнести победителям жареного поросенка. Позже «Девятнадцатая» за эту стрельбу была удостоена приза ГК ВМФ, а я награжден именным цейссовским биноклем.
Дорога к мостику РПКСН пролегла через обучение в учебном центре в Палдиски. И вот уже в декабре 1968 г. К-207 вышел на испытания в Белое море. Подводники тогда еще не знали, что они плавают на крейсере, но догадывались, а корабль по-прежнему по чьей-то воле назывался ПЛ, несмотря на свое крейсерское водоизмещение. Это был шестой корабль проекта 667А. Предстояли совмещенные испытания, потому что проводить раздельно заводские и государственные уже не было времени. Трудному испытанию в осенне-зимних условиях плавания подверглись и люди. В ходе испытаний на крейсере не оказалось второго человека, допущенного к управлению им, поэтому спать мне приходилось только на якорной стоянке или когда мы лежали в дрейфе. А случалось это не часто.
К 29 декабря мы выполнили программу испытаний, а 30-го уже был подписан приемный акт. На устранение выявленных в ходе испытаний недостатков ушло еще полгода.
Здесь необходимо заметить, что наша пресловутая военная промышленность тех лет, выполняя заказы флота, могла работать неизмеримо лучше, если бы прислушивалась к замечаниям моряков плавсостава, а не к сидевшим в высоких кабинетах, и если бы она на первое место ставила интересы общества, а не узковедомственные. Сравните с нашей авиацией: она занимала и занимает (за исключением компьютеризации) первые места на всей планете. Но там присутствует институт летчиков-испытателей, и за ними – последнее слово. Военное кораблестроение, олицетворяющее потенциал страны, ничего похожего не имело. Оно создавало свои заказы, не испытывая никакой конкуренции, его поддерживали никогда не конфликтовавшие с ним, а подчас и подкармливаемые им высокие флотские заказчики. Оно сбывало флоту корабли, уступавшие по своим ТТЭ кораблям вероятного противника. И ничего нельзя было поделать.
Такое мнение возникло у меня еще на заре службы, когда я впервые вышел в море из Кронштадта на английской ПЛ «Лембит», а из Либавы – на немецкой лодке XXI серии (1936 и 1944 гг. постройки соответственно), а потом сравнил их с отечественной лодкой пр. 613 постройки 1954 года. Плохо дело обстояло у нас и с шумностью, а на первых атомных лодках – отвратительно. Но других кораблей не было, а оборону надо было крепить. Поэтому выходили в море и делали все, чтобы противостоять противнику.
Подводные крейсеры долго в базе не задерживались. С приходом в родную 31-ю дивизию в Сайда-губу К-207 выгрузил строительный лес (для нужд политотдела) и мой мотоцикл, лихо вписавшийся в зарезервированную для космической системы «Касатка» шахту.
Я продолжал ездить на мотоцикле, будучи уже капитаном 1 ранга. Однажды встретивший меня восседавшим на «Урале» командующий флотилией поинтересовался, удобно ли мне ездить на мотоцикле в таком звании. Я ответил, что, конечно, неудобно, поскольку витой шнур, украшавший в те времена фуражки только адмиралов и капитанов 1 ранга, нельзя опустить по прямому его назначению – т.е. чтобы он удерживал головной убор при езде. Через некоторое время командование пожаловало мне право на покупку автомобиля «Волга», что было принято с благодарностью. В другой раз мотоцикл способствовал удержанию высокой боевой готовности флота. А было так.
Крейсер пополнял запасы перед походом. Тыл флотилии выделил для буксировки на причал оставшихся непогруженными двух торпед санитарный «рафик». Случилось несчастье – с лесов упал строитель. «Рафик» уехал с потерпевшим и больше не вернулся. Погрузка торпед срывалась, а на носу маячила проверка корабля штабом флота. Я принял решение закончить погрузку своими силами, сел на мотоцикл и уехал на торпедный комплекс. Северный флот шестидесятых видел, как в Полярном лодки, уходившие в поход, часто загружались разной амуницией и провизией с подвод, запряженных лохматыми сивками, но чтобы торпеды возил мотоцикл… Такого еще не было!
Поочередно, одну за другой, я не спеша прибуксировал тележки с торпедами на причал, а минный офицер благополучно загрузил торпеды в I отсек. Когда я первый раз выехал из-за горы с торпедой на буксире, попавшиеся навстречу моряки остолбенели с раскрытыми ртами – такими они оставались и во второй мой рейс. Мне даже показалось, что среди них я заметил кого-то из нашего начальства…
С приходом подводного крейсера в родную базу начались дни необходимого и напряженного воинского труда вперемежку с днями ничем не оправданного отвлечения военных моряков на хозработы вместо предназначенного для этого, но всегда бездельничавшего личного состава тыла флотилии и работников военторга. Так воспитывалась любовь к морю.
Вскоре ГК ВМФ адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков провел в Гаджиево учение по теме «Кумжа» – своего рода корабельный салон, только с приглашением на него одних адмиралов, которых к тому времени стало больше, чем во всех флотах NATO. Я представлял РПКСН. Свой корабль я знал, поэтому докладывал, глядя в глаза слушателей. После доклада я провел Главкома и всю его свиту по кораблю, показал его помещения, оружие, устройства, приборы и механизмы, продемонстрировал работу на командирском пульте вычислительного комплекса «Туча», ответил на вопросы.
Учением Главком остался доволен и мне, в числе других командиров – участников салона, был пожалован именной цейссовский бинокль (второй по счету).
Моряки крейсера стремились в море на боевую службу, но их ждало еще одно испытание: было приказано до выхода в Атлантику провести глубоководное погружение на предельную глубину. Такую глубину нашли в 90 милях к S-E от о. Медвежий. На крейсер дополнительно установили две не проверенные в деле всплывающие спасательные камеры, которые, якобы, способны спасти экипаж (100 чел.), если с кораблем на глубине случится что-нибудь нехорошее. Тренировок по спасению людей этими камерами даже не планировали. Судпром лез из кожи вон, чтобы в 1969 г. закончить все испытания пр.667А. В море на глубоководные испытания нас вышло около двухсот человек.
Испытания прошли на редкость слаженно. Способствовало этому то, что руководивший испытаниями вице-адмирал А.И. Петелин отказался от плана, разработанного штабом флота, предусмотрел потерю связи с крейсером при погружении и предоставил его командиру свободу действий. 1-го октября 1969 г. совершилось первое в истории российского подводного плавания погружение серийного подводного корабля на глубину 400 м (1312 футов по старым меркам).
Во время погружения осуществлялся приборный контроль за величинами напряжений и деформаций в конструкциях прочного корпуса корабля. Научный руководитель испытаний поинтересовался, знаю ли я, какое суммарное давление испытывает корпус корабля на достигнутой глубине. Я не знал. «Около двух миллионов тонн» – ответил конструктор. Ни я, ни кто-либо другой из участников погружения не могли представить себе, что это такое. Кроме приборного контроля был применен и наглядный, механический. Пара нижних концов «подвешенных» на прочном корпусе ракетных шахт как бы стягивалась к диаметрали стальной струной, к середине которой крепили груз. Когда же мы погрузились на заданную глубину, груз провис на полфута. Иными словами, нижние концы шахт сошлись не менее чем на полдюйма. Когда же мы всплыли, струна не вернулась в первоначальное состояние – то ли она вытянулась, то ли в корпусе возникла остаточная деформация.
За все это мне и старшему инженер-механику Коле Давиденко Главкомом был пожалован «рупь серебром» или по 50 рублей того периода. Видимо, бинокли кончились.
А позже начались суровые будни. Экипажи выходили на боевое патрулирование не менее одного раза в год. В межпоходовых паузах экипажи на непродолжительных выходах подтверждали свою боеспособность, участвовали в учениях, испытаниях и выполняли не свойственные им и характерные для нашего флота ненавистные хозяйственные работы. В 1971 г., в один из таких периодов, К-207 выполнил на «отлично» стрельбу двумя ракетами. Стрельба завершала транспортные испытания ракет, то есть производилась ракетами, которые погрузили на корабль еще в 1969 г., они постоянно здесь находились и обслуживались корабельным расчетом. За эту стрельбу крейсер был удостоен приза ГК ВМФ, а командиру… Нет, бинокли не кончились. Мне вручили третий цейссовский бинокль, но уже не именной, без бирки – по-видимому, кончились бирки.
На выходах в Атлантику, да и при плавании в родном Баренцевом море нашим подводникам частенько досаждали подлодки «супостата», которые следили за нами. Чтобы обнаружить следящего и оторваться от преследования, еще будучи командиром К-19, я использовал нештатный прием, позволявший незаметно втянуть противника в погоню, после чего он терял нас. В дальнейшем мы уклонялись, уходя на рабочую глубину.
Почему-то доклад об этом маневре по возвращении в базу вызывал ужас у начПО флотилии. Часто этот маневр давал положительный результат, и тогда мы его отложили в запас на случай войны. В мирное время нужно использовать приемы, «прописанные» в руководящих документах. Это приучает противника к неправильной оценке наших действий уже во время боевых столкновений, когда вы явите на свет еще не использованные нетабельные заготовки. О том, что прием удался, мы судили по тому, что преследовавшая нас лодка больше не обнаруживалась, а в районе обязательно появлялся патрульный самолет –очевидно, для восстановления контакта.
Истину, мне кажется, мы найдем если покопаемся в хрониках Пентагона. Повышенная шумность советских ПЛ и робкие потуги конструкторов судпрома по ее снижению отрицательно влияли на боевую службу подводников. А это продолжалось долго. Уже будучи преподавателем на классах, я тяготился невозможностью предложить слушателям более-менее приличную рекомендацию по уклонению от обнаружения противником, который слышит тебя задолго до того, как ты его услышишь. Все это наводило на мысль, что, создав ядерное оружие, руководство страны успокоилось и лишь раздувало щеки, наращивая количество вооружения, но слабо заботясь о.его качестве и благополучии обслуживавших его людей. Зато были и рабочие места, и липовые отчеты. Подтверждение сказанному раскрывается и в следующем эпизоде.
Направлявшийся после «автономки» на межпоходовый ремонт в другую базу К-207 предупреждался с берега о возможных провокациях со стороны надводных кораблей вероятного противника. Ему подтвердили право применять обычное оружие на самооборону. Встал вопрос: а как это сделать? На крейсере всего четыре ТА, заряженных торпедами, не пригодными для стрельбы по НК в сложившихся условиях. Правда, в отсеке на стеллажах лежали торпеды, как раз предназначенные для стрельбы по НК. Но перегрузить их в аппараты по-штатному не представлялось возможным, а сделать это по-другому – небезопасно. К общей радости, все обошлось.
Когда крейсер вернулся в базу, в отчете о походе я предложил серьезно продумать загрузку торпед, обратив внимание на его неспособность противостоять атакующим его НК в разных условиях. Реакции не последовало. Когда после очередного похода я повторил свое предложение по загрузке торпед, высокий чин из штаба флота буквально заявил: «Чего ты кипятишься? Войны не будет». Самое интересное, что командир дивизии не возразил штабному.
Подумалось, что волынка с шумностью из той же оперы. А еще подумалось, что подводное плавание заканчивается на подводных кораблях, и карабкаться дальше вверх, чтобы там заняться политикой – не резон. В NATO же в то время приняли на вооружение универсальную торпеду.
Когда зрение мое стало ухудшаться и глохнуть левое ухо (последствие акустической травмы во время артстрельбы на ПЛ в 1955 г.), передо мной возник выбор: продолжать двигаться по лестнице, подучившись на Академических курсах, или уйти в тишь преподавательской работы на Высшие офицерские классы. Выбрал второе – к явному неудовольствию командующего флотом.
Пятнадцать лет преподавательской работы пролетели как один день. Я делал все, что делали мои коллеги. Еще мне удалось написать учебник, по которому учатся и сегодня. Курс, который я вел на классах, явился осмыслением того, чем я занимался, плавая на подводных кораблях. Старался и на суше оставаться подводником. Награды не обошли меня.
Самыми существенными из них считаю высказывание в 1967 г. разгоряченного очередной пьянкой моряков К-19 командира 31-й дивизии командиру лодки в такой форме: «Вы только и умеете, что стрелять ракетами!» , а также реакцию командующего флотом адмирала Г.М. Егорова на заявление одного из офицеров штаба флота о том, что К-207 в 1972 г. не выполнял учебных задач по преодолению противодействия противолодочных сил, и по сему не может быть допущен к боевому патрулированию. Он тогда только спросил: «А вы хотя бы раз поймали Ковалева?» . А еще – реакцию американских конгрессменов на четко налаженную патрульную службу мирного времени советских ракетных подводных крейсеров, которые потребовали от своего президента в 1972 г. убрать русских из Атлантики, после чего стороны начали договариваться о ядерном разоружении.
Несколько слов о моих товарищах. Помощник командира большой ПЛ старший лейтенант Ростислав Петрович Расе погиб в 1957 г. на выходе в Баренцево море. Похоронен в Полярном. С ветераном холодной войны капитаном 1 ранга Юрием Ивановичем Зеленцовым, командиром К-219, я вместе заканчивал службу на 31-й дивизии ПЛ. Позже он служил в ВМА, ныне в отставке, но продолжает плавать под парусами.
В настоящее время, ознакомившись с не очень богатой литературой о русском подводном плавании, пришел к выводу о необходимости найти побольше материала об этом неординарном явлении Российского государства и рассказать о нем соотечественникам. Ищу в архивах и библиотеках, но надеюсь получить основную информацию, общаясь с непосредственными участниками событий.
Весна и лето 1944 г. принесли радость многих побед над немецко-фашистскими захватчиками. Особое ликование среди североморцев вызвало освобождение Одессы и Севастополя. Среди моряков развернулся сбор средств на восстановление города морской славы - Севастополя.
В жизни бригады подводных лодок в этот период также произошли важные события. В конце марта подводная лодка «С-56» была награждена орденом Красного Знамени, а 10 апреля в бригаде появились первые кавалеры орденов морской славы. Ордена Ушакова II степени был удостоен командир бригады капитан 1 ранга И. А. Колышкин; ордена Нахимова II степени - капитаны 2 ранга М. П. Августинович, И. Ф. Кучеренко и Г. И. Щедрин. Медали имени прославленных русских флотоводцев получили главные старшины Ф. Кудряшов и Г. Сорокин, старшины 2-й статьи Н. Фадеев и В. Сидоров, старший матрос И. Шевкунов, матрос И. Базанов и другие отважные подводники, участвовавшие во многих боевых походах. 22 июня 1944 г. в Полярном был открыт памятник героям-подводникам, павшим в боях за Родину. На митинге, посвященном этому событию, моряки поклялись беспощадно уничтожать фашистских захватчиков, новыми боевыми успехами приближать долгожданный час победы над врагом.
В мае на коммуникациях противника активно действовали подводные лодки «С-15», "С-56", «С-103» и «М-201».
"М-201" смело атаковала транспорт, стоявший у пирса селения Мальвик (близ мыса Маккаур). В этом же районе открыла свой боевой счет «С-15» (командир капитан-лейтенант Г. К. Васильев). 29 мая «С-103» (командир капитан 3 ранга Н. П. Нечаев) четырьмя торпедами атаковала три тральщика, два из них затонули.
Летом 1944 г. отличились многие подводные лодки. 20 июня «С-104» (командир капитан 2 ранга В. А. Тураев) в районе Конгс-фьорда получила радиограмму о выходе конвоя из Киркенеса и направилась ему навстречу. Ее атака завершилась большой удачей - четырьмя торпедами она потопила транспорт, сторожевой корабль и тральщик. За этот блестящий успех весь экипаж лодки удостоился высоких правительственных наград. Политотдел бригады выпустил по этому поводу специальную листовку "Победителям слава!", в которой рассказывалось о воинской доблести и мастерстве личного состава "С-104". Она заканчивалась призывом: "Товарищи подводники! Настала горячая пора решающих боев. Сейчас нельзя терять ни одного дня, ни одной минуты, все силы, все умение - на поиск и уничтожение вражеских транспортов и кораблей!".
9 июля началась очередная операция подводных лодок и разведывательной авиации на коммуникациях противника. К 12 июля у норвежского побережья были развернуты подводные лодки «Л-15», "Щ-402", «С-56», "С-14" и «М-200». Через два дня в проливе Магерейсунн самолет-разведчик обнаружил фашистский конвой. В его составе насчитывалось 6 транспортов, 10 кораблей и 11 катеров. Три подводные лодки получили радиограммы о движении конвоя и вышли на перехват его.
Утром 15 июля конвой последовательно атаковали подводные лодки «С-56» (в районе мыса Харбакен) и «М-200» (в районе Перс-фьорда). Затем удар по нему нанесла группа торпедных катеров ("ТКА-12", «ТКА-13», "ТКА-238", «ТКА-239», "ТКА-240", «ТКА-241», "ТКА-242" и "ТКА-243") во главе с командиром дивизиона капитаном 2 ранга В. Н. Алексеевым. Ее прикрывала четверка истребителей. Обнаружив конвой у Бек-фьорда, катера под прикрытием дымзавес устремились к нему, чтобы атаковать его центр. Однако, встретив сильное противодействие быстроходных сторожевых катеров, они изменили направление атаки - зашли с хвоста конвоя. В этом бою враг потерял 3 транспорта и несколько кораблей охранения. «ТКА-239» (командир старший лейтенант В. Д. Юрченко) вышел в атаку самостоятельно (до этого был занят уничтожением вражеского дрифтербота). Сильным артиллерийским огнем противнику удалось потопить катер.
Значительного успеха добился в своем пятом боевом походе экипаж «С-103». 23 августа лодка потопила танкер противника. 28 августа капитан 3 ранга Н. П. Нечаев получил радиограмму о движении другого вражеского конвоя. Произведенный штурманом расчет показывал возможность встречи с ним у мыса Харбакен, но для этого необходимо было идти, максимально развив ход. Тогда командир пошел на риск, решив форсировать минное заграждение на перископной глубине. Как всегда, первым известил о приближении противника акустик старшина 2-й статьи Н. С. Березовский. Командир поднял перископ: в 80 каб. от лодки шел конвой из двух транспортов и четырех кораблей охранения, в воздухе висел самолет. Лодка начала сближение. Достигнув расчетной точки залпа, она выстрелила одну за другой четыре торпеды. Через полторы минуты в отсеках отчетливо услышали три взрыва. До пункта назначения не дошли транспорт и сторожевой корабль врага.
В течение всего года активно действовали подводные заградители. «Л-20» совершила шесть боевых походов на постановку мин у берегов противника. Прибывший с Тихоокеанского флота новый экипаж этой лодки, возглавляемый капитаном 3 ранга Е. Н. Алексеевым, быстро освоился с обстановкой на Северном морском театре и значительно приумножил боевую славу корабля.
С новым экипажем лодка вышла в море 11 июня. Ее провожали командир и начальник политотдела бригады, моряки других лодок. По доброй традиции командир однотипной «Л-15» капитан 3 ранга В. И. Комаров пожелал Алексееву боевого успеха и отдал швартовы. В походе участвовал опытный подводник командир дивизиона капитан 2 ранга М. П. Августинович.
14 июня на оживленном участке коммуникаций в районе острова Рольвсей «Л-20» поставила мины, на которых на следующий день подорвался и затонул фашистский транспорт в 7 тыс. брт.
В конце июня лодка снова выходила в море для постановки мин. На этом минном заграждении затонул еще один вражеский транспорт.
Подводные заградители «Л-15» и «Л-22» также осуществили несколько минных постановок на вражеских коммуникациях.
В сентябре флот готовился к разгрому врага в Заполярье. В соответствии с общим планом Петсамо-Киркенесской наступательной операции намечалось усилить действия североморцев на морских коммуникациях противника. В период подготовки и в ходе операции, с 15 сентября по 31 октября, подводные лодки совершили 17 боевых походов. В завершающих боях на Севере участвовали «С-14», "С-15", «С-51», "С-56", «С-101», "С-102", «С-104», "Щ-402", «М-171», "Л-15", «Л-20», "В-2", «В-3» и «В-4». Это был самый напряженный период в боевой деятельности подводных лодок Северного флота в 1944 г.
Странное сочетание имени, отчества и фамилии. Сейчас я очень сожалею, что в то время не поинтересовался происхождением этого имени. На одном из поминальных обедов дал обещание написать воспоминания о первом командире БПК «Образцовый», которого увидел, проходя последнюю практику перед окончанием училища в Балтийске.Двух мичманов, в том числе и меня, Д. К. Чулков пообещал отпустить на неделю раньше к своим женам и невестам при отличном прохождении практики. Но, так получилось, что мы оба попали на гауптвахту по причине первого знакомства с комендантом Балтийска. За неделю до окончания практики мы оба предстали перед командиром БПК «Образцовый» и напомнили о его обещании. Он усмехнулся и сказал: «Хоть Вы и провинились, но я обещал». Подписал наши временные отпускные, отметил командировочные, и мы уехали.
После окончания училища я по желанию был направлен командиром трюмной группы на БПК «Образцовый». Командиром корабля был капитан III ранга Д. К. Чулков.
Осенью 1967 года БПК «Образцовый» ушел на свою первую боевую службу в Средиземное море. За несколько месяцев до боевой службы у нас были постоянные учения, учебные и боевые тревоги, я понял, что Д. К. Чулков как командир, был требовательным, грамотным, но достаточно жестким. На корабле соблюдался строгий распорядок дня, неукоснительное выполнение корабельного плана, постоянные разборки результатов учений или как их называли «подведение итогов»
Мы были молодыми, бесшабашными и рискованными офицерами, любили женщин, выпить и поспать. Командир корабля имел привычку после подъема обходить каюты. За ним следовал старший помощник командира Егоров В. Г. с блокнотом и карандашом. Открывалась каюта, записывался заспанный офицер и к следующей каюте. После подъема флага - построение, объявлялся, как правило, арест с содержанием на гауптвахте. То же самое происходило, если кто из офицеров опаздывал с берега, хотя бы на минуту. Такие проверки проводились постоянно, последовательно и пунктуально. Это говорит о том, что командир корабля не терпел разгильдяйства и безответственности.
Первая боевая служба длилась три месяца. Джемс Константинович постоянно находился на ходовом мостике. Он плохо переносил качку и регулярно глотал какие-то таблетки. Нам казалось, что такие таблетки выдавали только командирам кораблей.
Наш командир брал на себя смелость идти в темное время суток с включенным палубным освещением, с открытыми иллюминаторами кают, говоря, что скрытность, при наличии современной разведки, этими мероприятиями не обеспечивается. Постоянные учения, учебные и боевые тревоги, запах пропотевшей формы в надетом сверху химкомплекте - это была наша жизнь, наши трудовые будни.
До начала боевой службы экипажу БПК «Образцовый» требовалось выполнить много задач, с предварительной тщательной подготовкой, приемкой и разбором, с проставлением оценки Штабом бригады или дивизии НК.
Вспоминается, как Джемс Константинович защищал личный состав экипажа БПК «Образцовый» перед командованием всех рангов, в том числе и Балтийского флота. «Образцовый» был флагманским кораблем бригады и к кораблю предъявлялись повышенные требования. Многие штабные флагманские офицеры стояли на довольствии, в частности - продовольственном. Чулков Д. К. в кают-компании при старшем начальнике в присутствии флагманских специалистов мог очень резко сказать: «Снять с довольствия флагманского офицера (называет фамилию), так как он необъективно оценивает действия экипажа при сдаче очередной поставленной перед кораблем задачи».
В конце 1967 года после окончания первой боевой службы БПК «Образцовый был поставлен на ремонт в Кронштадт. Первое, что сделал командир корабля, пригласил коменданта гарнизона в каюту, из которой глубоким вечером слышались гитара и песни. Гауптвахта Кронштадта была очень маленькая, но у «Образцового» не было проблем с местами как для матросов, так и для офицеров.
Вспоминаются и другие случаи боевой службы. Лично у меня произошла потеря матроса при проходе через Гибралтар. Джемс Константинович тогда командовал группой кораблей. Все были развернуты обратно. Мы сутки или двое бороздили квадраты Средиземного моря, но поиски результатов не дали. Меня, как командира трюмной группы, вызвали на разбор и расследование к Чулкову Д. К. Все вопросы он ставил четким, ровным голосом, без всяких окриков и срывов, к которым я напрасно готовился.
При очередном базировании в Балтийске вспоминаю случай. Служили на корабле матрос-москвич и матрос из Среднеазиатской республики. Однажды, москвич появился с синяком на лице и как выяснилось, его ударил азиат. Доложили командиру, он всех вызвал в командирскую каюту. Спросил: «В чем дело?». Матрос с акцентом ответил, что его обозвали «Чуркой». Командир попросил повторить, а потом сказал: «Правильно сделал, что врезал». И всех отпустил.
В одном из походов в Средиземном море параллельными галсами шли «Образцовый» и американский корабль, примерно такого же класса. Командиры вышли на мостики, американский командир показывает Джемсу жестом «мол, давай, кто кого!». Оба скрылись в ходовые рубки, корабли стали набирать ход. Мне посчастливилось быть на юте, свободным от вахты. Задрожали палубы кораблей. Долгое время корпуса шли вровень, а затем «Образцовый» начал обходить американца. Потом говорили, что Джемс предупредил ПЭЖ и попросил выжать из газовых турбин все возможное. Гонки с американским кораблем повторялись дважды. После первого обгона американский командир не поверил и попросил еще раз подтвердить большую скорость.
В Средиземном море БПК «Образцовый» длительное время днем и ночью следил за авианосцем ударной группы. Идет заправка американского авианосца траверсным способом с обоих бортов. Такого у нас не было. «Образцовый» подходил к американцам так близко, что мы видели лица матросов. Шли сигналы, чтобы мы держались на более дальнем расстоянии во избежание непредвиденных и опасных ситуаций. Все снималось на фотокамеры. После этого БПК «Образцовый» впервые произвел заправку топливом траверсным способом.
Командующий вице-адмирал Константин Сиденко. Начальник штаба вице-адмирал Александр Толстых.
Приморская флотилия разнородных сил (Фокино)
Командующий контр-адмирал Сергей Авакянц.
36-я дивизия надводных кораблей (Фокино)
Командир контр-адмирал Александр Носатов.
"Варяг" — гвардейский ракетный крейсер проекта 11641. Бортовой номер 011, в составе флота с 1989 года. Командир гвардии капитан 1-го ранга Эдуард Москаленко.
"Адмирал Лазарев" — тяжелый атомный ракетный крейсер проекта 11442. Бортовой номер 015, в составе флота с 1984 года. Командир капитан 1-го ранга Андрей Гранин. В консервации.
"Безбоязненный" — эсминец проекта 956. Бортовой номер 754, в составе флота с 1990 года. Командир капитан 1-го ранга Роман Машек. В ремонте.
"Боевой" — эсминец проекта 956. Бортовой номер 720, в составе флота с 1986 года. Командир капитан 1-го ранга Вадим Глущенко. В консервации.
"Бурный" — эсминец проекта 956. Бортовой номер 778, в составе флота с 1988 года. Командир капитан 1-го ранга Алексей Иманов. В ремонте.
"Быстрый" — эсминец проекта 956. Бортовой номер 715, в составе флота с 1989 года. Командир капитан 1-го ранга Андрей Сапрыкин.
44-я бригада противолодочных кораблей (Владивосток)
Командир капитан 1-го ранга Андрей Нелидин.
"Адмирал Виноградов" — большой противолодочный корабль проекта 1155. Бортовой номер 572, в составе флота с 1988 года. Командир капитан 1-го ранга Петр Подкопайло.
"Адмирал Пантелеев" — большой противолодочный корабль проекта 1155. Бортовой номер 548, в составе флота с 1991 года. Командир капитан 2-го ранга Иван Ковалев.
"Адмирал Трибуц" — большой противолодочный корабль проекта 1155. Бортовой номер 564, в составе флота с 1986 года. Командир капитан 2-го ранга Сергей Собокарь.
"Маршал Шапошников" — большой противолодочный корабль проекта 1155. Бортовой номер 543, в составе флота с 1985 года. Командир капитан 1-го ранга Анатолий Вислов.
100-я бригада десантных кораблей (Фокино)
Командир капитан 1-го ранга Александр Кузьминец.
БДК-11 "Пересвет" — большой десантный корабль проекта 775М. Бортовой номер 077, в составе флота с 1991 года. Командир капитан 2-го ранга Андрей Огнев. В ремонте.
БДК-98 — большой десантный корабль проекта 775. Бортовой номер 055, в составе флота с 1982 года. Командир капитан 2-го ранга Игорь Акулов. В ремонте.
БДК-101 "Ослябя" — большой десантный корабль проекта 775. Бортовой номер 066, в составе флота с 1981 года. Командир капитан 3-го ранга Сергей Комолов.
"Николай Вилков" — большой десантный корабль проекта 1171. Бортовой номер 081, в составе флота с 1974 года. Командир капитан 3-го ранга Александр Ким. В ремонте.
"Александр Николаев" — большой десантный корабль проекта 1174. В составе флота с 1982 года. В консервации.
19-я бригада подводных лодок (Малый Улисс)
Врио командира капитан 2-го ранга Александр Саутин.
Б-187 — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1991 года. В ремонте.
Б-190 "Краснокаменск" — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1992 года. Командир капитан 2-го ранга Сергей Волков.
Б-260 "Чита" — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1981 года. Командир капитан 2-го ранга Андрей Дергоусов.
Б-345 — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1994 года. Командир капитан 2-го ранга Александр Бардовский.
165-я бригада надводных кораблей (бухта Улисс)
Командир капитан 2-го ранга Игорь Осипов.
2-й и 25-й гвардейские дивизионы ракетных катеров
Р-11 — ракетный катер проекта 12411. Бортовой номер 940, в составе флота с 1991 года. В ремонте.
Р-14 — ракетный катер проекта 12411. Бортовой номер 924, в составе флота с 1991 года. В ремонте.
Р-18 — ракетный катер проекта 12411М. Бортовой номер 937, в составе флота с 1992 года.
Р-19 — ракетный катер проекта 12411М. Бортовой номер 978, в составе флота с 1992 года.
Р-20 — ракетный катер проекта 12411М. Бортовой номер 921, в составе флота с 1993 года. Командир гвардии капитан 3-го ранга Илья Страхов.
Р-24 — ракетный катер проекта 12411М. Бортовой номер 946, в составе флота с 1994 года.
Р-29 — ракетный катер проекта 12411М. Бортовой номер 916, в составе флота с 2003 года. Командир гвардии капитан 3-го ранга Александр Сидун.
Р-79 — ракетный катер проекта 1241Т. Бортовой номер 995, в составе флота с 1984 года. Командир гвардии капитан-лейтенант Валерий Попов.
Р-261 — ракетный катер проекта 12411. Бортовой номер 991, в составе флота с 1988 года. В ремонте.
Р-297 — ракетный катер проекта 12411. Бортовой номер 951, в составе флота с 1990 года. В ремонте.
Р-298 — ракетный катер проекта 12411. Бортовой номер 971, в составе флота с 1990 года.
11-й дивизион кораблей охраны водного района
МПК-17 — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 362, в составе флота с 1991 года. Командир капитан 3-го ранга Максим Кулигин. В ремонте.
МПК-64 "Метель" — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 323, в составе флота с 1990 года. Командир капитан 3-го ранга Сергей Панков. В ремонте.
МПК-221 — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 354, в составе флота с 1987 года. Командир капитан 3-го ранга Андрей Лебедев.
МПК-222 "Кореец" — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 390, в составе флота с 1989 года. В ремонте.
БТ-114 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 542, в составе флота с 1987 года. Командир капитан-лейтенант Николай Корнилов.
БТ-232 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 525, в составе флота с 1988 года.
БТ-245 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 553, в составе флота с 1989 года.
БТ-256 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 560, в составе флота с 1991 года.
31-я бригада судов обеспечения (Владивосток)
Командир капитан 1-го ранга Игорь Селиверстов.
34-я бригада спасательных судов (Владивосток)
72-я бригада строящихся и ремонтируемых подводных лодок (Большой Камень)
Командир капитан 1-го ранга Сергей Захарченко.
Дивизион разведывательных кораблей (Владивосток)
55-я дивизия морской пехоты (Владивосток)
Командир генерал-майор Сергей Пушкин.
165-й полк морской пехоты (Владивосток)
Командир подполковник Олег Кацан.
390-й полк морской пехоты (Славянка)
921-й артиллерийский полк
923-й зенитно-ракетный полк
568-й отдельный смешанный авиаполк (Каменный Ручей)
Командир полковник Владимир Пушкарев.
289-й отдельный смешанный противолодочный авиаполк (Николаевка)
Командир полковник Виталий Власенко.
71-я отдельная транспортная авиационная эскадрилья (Кневичи)
Командир подполковник Александр Козак.
72-й отдельный береговой ракетный полк
Командир подполковник Сергей Павлов.
217-й отдельный полк радиоэлектронной борьбы (Шкотово)
Совгаванский военно-морской район
Командир капитан 1-го ранга Сергей Алекминский.
38-й дивизион кораблей охраны водного района (Советская Гавань)
Командир капитан 2-го ранга Кирилл Тараненко.
МПК-125 "Советская Гавань" — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 350, в составе флота с 1990 года. Командир капитан-лейтенант Алексей Денисов. В ремонте.
МПК-191 "Холмск" — малый противолодочный корабль проекта 1124. Бортовой номер 369, в составе флота с 1985 года. Командир капитан 3-го ранга Алексей Иевлев.
БТ-100 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 565, в составе флота с 1984 года.
БТ-215 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 593, в составе флота с 1991 года.
Группировка войск и сил на северо-востоке
Командир контр-адмирал Александр Витко.
16-я эскадра подводных лодок (Вилючинск)
10-я дивизия подводных лодок (Бухта Крашенинникова)
Командир контр-адмирал Владимир Гришечкин.
К-132 "Иркутск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1988 года. Командир капитан 1-го ранга Вячеслав Циткин. В ремонте.
К-150 "Томск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1996 года. Командир капитан 1-го ранга Андрей Екименко.
К-173 "Красноярск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1986 года. Командир капитан 1-го ранга Юрий Савин. В консервации.
К-186 "Омск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1993 года. Командир капитан 1-го ранга Владимир Дмитриев.
К-442 "Челябинск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1990 года. Командир капитан 1-го ранга Владимир Куашев.
К-456 "Вилючинск" — атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 949А. В составе флота с 1992 года. Командир капитан 1-го ранга Леонид Молдованов. В ремонте.
К-263 "Барнаул" — атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1987 года. Командир капитан 1-го ранга Олег Михалевский. В ремонте.
К-295 "Самара" — гвардейская атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1995 года. Командир гвардии капитан 1-го ранга Роман Щурий.
К-322 "Кашалот" — атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1988 года. В ремонте.
К-331 "Магадан" — атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1990 года. Командир капитан 1-го ранга Олег Гагкаев.
К-391 "Братск" — атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1989 года. Командир капитан 2-го ранга Сергей Трегуба. В ремонте.
К-419 "Кузбасс" — атомная подводная лодка проекта 971. В составе флота с 1992 года. Командир капитан 1-го ранга Дмитрий Барковский. В ремонте.
25-я дивизия подводных лодок (бухта Крашенинникова)
Командир контр-адмирал Сергей Рекиш.
К-211 "Петропавловск-Камчатский" — атомная подводная лодка с баллистическими ракетами проекта 667БДР. В составе флота с 1979 года. Командир капитан 1-го ранга Валерий Кравченко.
К-223 "Подольск" — атомная подводная лодка с баллистическими ракетами проекта 667БДР. В составе флота с 1979 года. Командир капитан 1-го ранга Андрей Хайдуков.
К-433 "Святой Георгий Победоносец" — атомная подводная лодка с баллистическими ракетами проекта 667БДР. В составе флота с 1980 года. Командир капитан 1-го ранга Рамиль Бадртдинов.
К-506 "Зеленоград" — атомная подводная лодка с баллистическими ракетами проекта 667БДР. В составе флота с 1978 года. Командир капитан 1-го ранга Алексей Кравченко.
182-я бригада подводных лодок (бухта Ильичева)
Командир капитан 1-го ранга Вадим Поворов.
Б-394
Б-445 — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1988 года.
Б-464 "Усть-Камчатск" — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1990 года. Командир капитан 2-го ранга Александр Бутник.
Б-494 "Усть-Большерецк" — дизельная подводная лодка проекта 877. В составе флота с 1990 года. Командир капитан 1-го ранга Магаран Адигюзелов.
114-я бригада кораблей охраны водного района (Завойко)
Командир капитан 1-го ранга Игорь Садов.
117-й дивизион кораблей охраны водного района
Командир капитан 2-го ранга Василий Опрышко.
МПК-82 — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 375, в составе флота с 1991 года. Командир капитан 3-го ранга Кирилл Стеглик.
МПК-107 — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 332, в составе флота с 1990 года. Командир капитан 3-го ранга Сергей Бор.
МТ-264 — морской тральщик проекта 266МЭ. Бортовой номер 738, в составе флота с 1989 года. Командир капитан 3-го ранга Дмитрий Лиденхо.
МТ-265 — морской тральщик проекта 266МЭ. Бортовой номер 718, в составе флота с 1989 года. Командир капитан-лейтенант Вячеслав Гришаев.
БТ-325 — базовый тральщик проекта 12650. Бортовой номер 586, в составе флота с 1974 года. Командир капитан 3-го ранга Евгений Долгопятный. В ремонте.
66-й дивизион малых ракетных кораблей
Командир капитан 2-го ранга Евгений Кравченко.
"Иней" — малый ракетный корабль проекта 12341. Бортовой номер 418, в составе флота с 1986 года. Командир капитан 3-го ранга Валерий Лепетухин.
"Мороз" — малый ракетный корабль проекта 12341. Бортовой номер 409, в составе флота с 1989 года. Командир капитан 3-го ранга Андрей Тихомиров.
"Разлив" — малый ракетный корабль проекта 12341. Бортовой номер 450, в составе флота с 1991 года. Командир капитан 3-го ранга Александр Коломеец.
"Смерч" — малый ракетный корабль проекта 12341. Бортовой номер 423, в составе флота с 1985 года. Командир капитан 3-го ранга Денис Кафтанчиков. В ремонте.
84-я бригада судов обеспечения
Командир капитан 1-го ранга Олег Третьяков.
438-й отдельный дивизион спасательных судов
Командир капитан 2-го ранга Борис Дороганов.
40-я отдельная бригада морской пехоты
Командир полковник Валерий Жила.
865-й отдельный истребительный авиаполк (Елизово)
Командир полковник Александр Конистяпин.
317-й отдельный смешанный авиаполк (Елизово)
Командир полковник Юрий Иващенко.
520-я отдельная береговая ракетно-артиллерийская бригада (п. Англичанка)
Командир полковник Олег Буданов.
216-й отдельный полк радиоэлектронной борьбы (п. Англичанка)
Командир капитан 1-го ранга Геннадий Ажмеденов.
Боевые корабли Тихоокеанского флота
|
*В скобках указано, сколько кораблей и подводных лодок находится в ремонте, резерве или на консервации.
30 августа на 90- м году скоропостижно ушёл из жизни ветеран Великой Отечественной войны председатель совета ветеранов Краснознамённого Тихоокеанского флота капитан 1 ранга в отставке Л.А.АБРАМОВ. Он прожил долгую жизнь и прошёл славный путь гражданина, патриота, защитника своей Отчизны.
Лев Александрович родился 24 января 1927 года в Благовещенске в семье учителей. В 1943 году окончил 9 классов средней школы в селе Новокиевский Увал Мазановского района Амурской области. Летом 1943 года Мазановский РВК для нескольких десятков 16-летних подростков организовал месячные курсы допризывной подготовки, которые Лев Абрамов успешно прошел.
В июле 1943 года Мазановским РВК Амурской области он добровольно был направлен в город Владивосток для поступления на подготовительный курс Тихоокеанского высшего Военно-Морского училища. Во второй половине июля 1943 года он прибыл во Владивосток, во флотский экипаж на Первой Речке. Через несколько дней мандатной и медицинской комиссий всех зачисленных на «курс молодого бойца», буксиром забросили в бухту Миноносок на острове Русском, в школу оружия Учебного отряда Тихоокеанского флота.
Летом 1945 года корабельная практика курсантов ТОВВМУ, среди которых был и Лев Абрамов, состоялась на речных кораблях Краснознаменной Амурской флотилии Тихоокеанского флота. Курсант Абрамов Л.А. был назначен заряжающим 20-мм автоматического зенитного автомата "Эрликон" БЧ-2 (артиллерийской боевой части) монитора «Свердлов» 2 Амурской бригады речных кораблей.
2 Амурская бригада речных кораблей Краснознаменной Амурской военной флотилии приняла в войне с Японией — в Маньчжурской наступательной операции (9 - 20 августа 1945 года), в овладении городами Фуюань и Гайцзу, боях на реке Сунгари.
За участие в боевых действиях в войне с Японией приказом Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Сталина от 23 августа 1945 года курсанту Абрамову Льву Александровичу объявлена благодарность. За непосредственное участие в боевых действиях против японских империалистов в составе Краснознаменной Амурской флотилии курсант Лев Абрамов награжден медалью "За победу над Японией", учрежденной Указом Президиума ВС СССР от 30 сентября 1945 года.
После окончания Тихоокеанского высшего военно-морского училища летом 1948 года лейтенант Абрамов Л.А. был назначен командиром первой башни главного калибра крейсера проекта 26-БИС «Лазарь Каганович» Тихоокеанского флота. Потом с отличием закончил Высшие специальные классы офицерского состава в Ленинграде, служил командиром дивизиона зенитного калибра крейсера «Орджоникидзе», командиром дивизиона главного калибра крейсера «Валерий Чкалов» Краснознаменного Балтийского флота.
В 1957 году офицер Абрамов Л.А. назначен командиром артиллерийской боевой части крейсера «Адмирал Лазарев» дивизии крейсеров Тихоокеанского флота, с 1967 года командовал ракетно-технической базой Краснознаменного Тихоокеанского флота, а в 1971 году назначен первым заместителем начальника УРАВ КТОФ.
Это именно его стараниями выстраивалась система ракетно-технического обеспечения на Тихоокеанском флоте. Были построены и оснащены базы на острове Русский, в заливе Владимир, в Советской Гавани и на Камчатке. В запас уволился в звании капитана 1 ранга. За безупречную службу награжден медалью "За боевые заслуги", юбилейными медалями.
Уйдя в запас, сохранил тесную связь с флотом. Часто бывая на кораблях и в частях ТОФ, охотно делился с тихоокеанцами своим богатым опытом. После увольнения в запас Лев Александрович более 20 лет посвятил вопросам гражданской обороны — работал в краевом штабе ГО, Главном управлении ГО и ЧС Приморского края и Главном управлении МЧС России по Приморскому краю.
24 октября 2008 года был избран председателем общественной организации Совета ветеранов Тихоокеанского флота. Будучи исключительно ответственным офице ром, вселял этот дух в военнослужащих от матросов до командиров.
Возглавив совет ветеранов ТОФ, принимал активное участие в походах кораблей по местам боевой славы Тихоокеанского флота. В июне 2013 года в составе делегации ветеранов принимал участие в «Походе Памяти» большого десантного корабля «Ослябя» Краснознаменного Тихоокеанского флота.
За месяц похода корабль от Владивостока прошел более 3,5 тысяч морских, Ветераны побывали в городах Невельск, Корсаков, Южно-Сахалинск, на Курильских островах и на Камчатке. 2 марта 2015 года на торжественном собрании в администрации Владивостока Абрамову Льву Александровичу вручена юбилейная медаль "70 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов."
Проводил большую работу по военно- патриотическому воспитанию моряков- тихоокеанцев и подрастающего поколения Владивостока. С энтузиазмом руководил многими акциями и знаковыми мероприятиями ветеранского движения. Его служба и жизнь яркий пример исполнения воинского и гражданского долга.
Заслуги Льва Александровича отмечены орденами и медаля ми Отечества.
Лев Александрович оставил в наших сердцах добрую и светлую память.
Командование и совет ветеранов ТОФ
